9. Глава 9

— Софья, я хотел бы с тобой поговорить. О сегодняшней беседе в гостиной.

— А… думаете, это стоит того?

Но я всё-таки не стала сопротивляться, когда Виктор Игнатьевич мягко увлёк меня из коридора в эркер с тремя высокими окнами, выходившими на участок ещё не успевшего зазеленеть сада.

— Думаю, — произнёс свёкор с нажимом, — Катерине стоило бы всё-таки помнить, что вы — взрослые люди.

— Полагаю, репутация Вороновых заботит Екатерину Андреевну куда больше, чем такие незначительные мелочи.

Свёкор на мою очевидную шпильку отреагировал крайне мягко — тихо хмыкнул, а на его породистом тонкокостном лице отобразилось искреннее понимание.

— В ней говорит собственная травма.

Я удивлённо воззрилась на свёкра и получила в ответ полуулыбку:

— Если она узнает, что я с тобой поделился, вышвырнет меня из супружеской спальни, — пошутил он и качнул головой. — Катерина действительно с превеликой серьёзностью относится к любой информации, которая окружает нашу семью. Это рвение в ней поселили её собственные свёкры. Мои родные не верили в то, что она соответствует их высоким стандартам. И она до сих пор делает всё, чтобы соответствовать ожиданиям тех, кого уже и в живых-то давным-давно нет. Надеюсь, ты её за это простишь.

Всё, что я смогла в тот момент выдавить из себя — заверение, будто я вовсе и не обижалась. Что я всё понимаю и постараюсь проявить чуть больше терпимости. Но, скажем так, мы оба хорошо понимали, что это просто слова.

— Но я не столько об этом хотел с тобой поговорить, сколько… Даже не знаю, как деликатнее выразиться.

Я невольно затаила дыхание, гадая, каких откровений от меня жаждал добиться мой родственник.

— Говорите как есть, Виктор Игнатьевич.

Я поймала на себе его пристальный, испытующий взгляд:

— Софья, это действительно так? Сергей систематически тебе изменяет?

Ох… Не знаю, что за вопрос я ожидала услышать, но, очевидно, к разговору о неверности мужа была всё-таки не готова.

Только какой смысл теперь отпираться? Да самое паршивое в этой ситуации то, что Сергей никогда своего поведения и не скрывал. Особенно, когда удостоверился, что знай я о его изменах или не знай — без разницы. Деться я от него всё равно никуда не смогу.

Я бросила на свёкра взгляд исподлобья:

— Думаете, я стала бы что-то придумывать? Врать?

— Боже упаси, — покачал головой Виктор Игнатьевич. — Но разговор в гостиной вряд ли позволил увидеть картину во всей её полноте. Сергей это сам как-нибудь объясняет?..

Мне вдруг вспомнилась яростная отповедь мужа: «Она не потаскуха!»

Раньше я могла только гадать о причинах, побуждавших его мне изменять. Сейчас…

— Сергей не утруждает себя объяснениями, — холодно отозвалась я и отвела глаза в сторону.

А ещё позволяет себе орать на меня, обзывать, грозиться, запугивать и даже рукоприкладствовать.

До сих пор нывшее запястье не давало соврать.

А что могла я? Молчать и втайне продумывать план побега. Побега, который должен быть настолько удачным, чтобы сбежала я не одна. Потому что без Мишки мне никакой жизни за стенами этого дома не нужно.

— Мне очень жаль это слышать, — отозвался Виктор Игнатьевич.

Его рука неожиданно легла мне на плечо и легонько его сжала. Я постаралась скрыть удивление, вызванное этим неожиданным жестом.

Кашлянув, кивнула, принимая его участие.

— А мне очень жаль, что приходится об этом вам сообщать. Он ваш сын, и мне неприятно…

Свёкор остановил меня жестом, будто бы говорившим, что я имею полное право говорить о нём всё, что посчитаю нужным сказать.

— Сергей таков, каков он есть. И этому нет оправдания. Софья, — он заглянул мне в глаза и неожиданно предложил. — А что если я с ним поговорю?