— «Срывается» — это не совсем верное слово, — хрипло отозвалась я. — Он будто мне мстит за грехи, которых я не совершала. И сейчас я пытаюсь понять, насколько он сам верит в упрёки, которыми меня осыпает. Я ставлю на то, что ваш сын просто пока не придумал достаточно веский аргумент для оправдания своих постоянных измен. Извините…

Меня почти понесло. Но я сумела остановиться, за малым язык не прикусив. Что толку обсуждать со свёкром этот вопрос? Какое он может предложить тут решение?

— Думаешь, я всего этого не понимаю?

Я удивлённо вскинула голову, невольно поразившись эмоциям, прорезавшимся в его обычно спокойном, уравновешенном голосе.

— Если честно, н-не знаю…

Свёкор вышагнул из-за стола и оказался рядом со мной. Даже, на мой взгляд, слишком уж рядом…

Опустился на кушетку и положил ладонь мне на спину.

Я онемела от удивления, а он воспользовался этой оглушительной паузой, чтобы объяснить

— Софья, поверь мне, всех гнетёт эта странная и болезненная обстановка. К тому же Катя очень обеспокоена репутацией семьи. К концу весны наша компания запускает новый масштабный проект, и пиар должен работать сугубо на пользу. Не время для грязных скандалов и слухов, а Сергей этого будто не понимает…

Я хотела бы с ним согласиться, но всё моё внимание поглотила его непривычная фамильярность. И пока я гадала, стоит ли, извинившись, встать и уйти, Виктор Игнатьевич продолжил:

— Так дальше нельзя. Я же вижу, как ты страдаешь. Поэтому нам вместе стоит придумать, что с этим делать. Но самое главное… самое главное, Софья… я хочу, чтобы ты понимала, что ты всегда можешь на меня положиться.

Время потекло, словно в замедленной съёмке.

Поражённое шоком сознание пыталось сообразить, верно ли расценило посыл.

Я обернулась вовремя, чтобы увидеть, как свёкор склоняется надо мной. И в то же самое время щёлкает механизм дверного замка.

— Господи боже! — взрезает звенящую тишину женский надсаженный голос.

Я оборачиваюсь…

В дверях кабинета на нас в шоке взирают Екатерина Андреевна, Ольга и её дражайший супруг — Егор Воронов…