– Отойди, – слышу низкий бас Егора.

Он отодвигает Таню в сторону. Подхватывает меня на руки и несёт к своей машине.

Таня семенит следом.

– Может скорую вызвать? – предлагает она.

– Сам отвезу. Дверь открой, – командует Тане.

А мне становится немного легче, боль отпускает. Хочется спать. Прижаться к моему большому и горячему мужу и просто уснуть.

Егор помогает мне лечь на заднее сидение, не разрешает садиться. Таня устраивается тут же рядом со мной и придерживает мои ноги.

– Как ты Маша? Не молчи. Говори с нами. Больно?

Как только я хочу ответить, что всё нормально, на меня снова накатывает боль, будто режет пополам невидимой пилой.

Егор уже за рулём. Давит педаль газа и машина плавно выезжает с парковки.

– Маша, держись, – сквозь пелену боли доносится его голос.

Через несколько секунд боль отступает. Я выдыхаю. Чувствую, как капли пота стекают по лбу.

– Ой, у тебя ноги мокрые, – говорит неожиданно Таня.

– Кровь? – спрашиваю я и немного приподнимаюсь, что посмотреть на свои ноги.

Егор резко поворачивает голову, смотрит на Таню, а та качает головой, и он снова смотрит на дорогу.

– Нет, не кровь.

– А что то…гда? – не успеваю закончить фразу , как боль возвращается.

– Наверно, воды отошли.

– Какие воды? Рано ещё! – ору я от боли.

– Тише малыш, – успокаивает меня Егор.

Как ему удаётся быть таким спокойным?

Больница недалеко, всего четыре остановки , но мне кажется, что мы едем уже час. Судороги накатывают всё чаще, не давая мне передохнуть. Как же больно. Хочется орать во всё горло, но я боюсь напугать всех, поэтому прикусываю согнутый указательный палец и скулю.

– Быстрее, – шепчу я.

– Быстрее, – вторит мне Таня.

Егор вжимает педаль газа до упора и, нарушая правила, мчит, превышая скорость.

Наконец, в окне вижу здание больницы. Мы заезжаем во двор. Егор паркует машину как можно ближе к приёмному отделению. Выскакивает из-за руля, обходит машину, берёт меня на руки и несёт к двери.

– Вам сюда нельзя, – возмущается медсестра, когда он заносит меня дальше поста.

– Моя жена упала на живот. Семь месяцев беременности и, кажется, воды отошли, – чётко чеканит Егор.

– Не положено… – продолжает твердить женщина.

Меня снова скручивает, я вцепляюсь руками в шею Егора.

– Я сказал, пошла быстрее за врачами. Моей жене плохо и не дай бог, с ней или с ребёнком что-нибудь случится, я завтра же снесу эту больницу к чертям собачьим.

От боли я уже совсем не чувствую течения времени. Когда начинается схватка, время останавливается, я ничего не вижу и не слышу, а когда боль отпускает, меня уже везут на каталке.

Длинные лампы на потолке сливаются в одну сплошную линию. Рядом идут врачи в белых халатах и Егор. Он смотрит на меня и держит за руку.

– Всё будет хорошо, малыш. Я с тобой. Всё будет хорошо, – продолжает твердить он то ли для себя, то ли для меня.

Мне страшно. Мне очень страшно.

Распахиваются двойные двери, за которые Егора не пускают.

И снова боль накрывает меня с головой.

17. Глава 16

Перед глазами до сих пор стоит, как Маша поскальзывается и, словно в замедленной съёмке, падает. Я стоял слишком далеко, чтобы успеть поймать её, но всё равно мне кажется, что это я виноват. Не надо было отпускать её, надо было держать за руку и отвезти домой. Я просто хотел сделать всё правильно, не хотел, чтобы она нервничала.

Я впервые чувствую себя настолько беспомощным. Даже в учебке и в армии я мог либо смириться, либо бороться, сейчас же от меня ничего не зависит. Да я сделал всё что мог: оплатил материалы, лекарства, лучшую палату, пообещал врачам, что помогу приобрести нужное оборудование. Вот только на душе всё так же скребут кошки, а никто из врачей, как назло, до сих пор не вышел и не рассказал, как обстоят дела, хотя уже прошло два часа.