Толпа рассеивается и на другой стороне лестницы напротив себя я вижу Егора. Мы словно два магнита притягиваемся друг к другу. Не договариваясь, приезжаем в одно и то же время. Я не видела его две недели.

Господи, как же я соскучилась!

Люблю его до сих пор. Дура!

Таня тоже видит Егора и тянет меня в здание, а я не могу от него глаза отвести. В чёрном пальто, поднятый воротник. Без шапки. Вот дурак, голову же себе простудит на таком ветру. Смотрит на меня. Молчит. Только в глазах читаю, что тоже скучает.

– Привет, Маша! – от его низкого бархатного голоса, сердце пускается вскачь. Обожаю его голос. Но все чувства внутри. Сверху на лице ледяная маска спокойствия. Киваю ему и даю Тане меня утащить. В коридоре перед кабинетом человек пять. Занимаем очередь, стоим, все места заняты.

Егор подходит к мужчине лет на десять старше его и просит уступить мне место. Меня бросает в жар от неловкости.

– С чего это я должен ей уступать? – возмущается мужчина.

– Потому что она беременна и скоро станет матерью, – отвечает Егор ледяным тоном. От одного взгляда на него у меня немеют руки.

И мужик тоже сдувается, как-то бочком встаёт со скамейки и предлагает мне сесть. Даже сейчас мне приятно, что он заботится обо мне.

Вся процедура получения бумаг занимает не больше пяти минут. Дольше в очереди стояли. Таня обнимает меня, поздравляет, а Егора полностью игнорирует. Я же не свожу с него глаз, как и он с меня.

16. Глава 15

Я разворачиваюсь и иду к выходу. Таня идёт наравне со мной. Егор следом, и я ощущаю его тяжёлый взгляд на своей спине. Спускаюсь с крыльца и чувствую, как Егор ловит меня за руку. Пальцы у него горячие, а мои заледенели и от этого контраста дрожь бежит по рукам. Я даже чувствую, как волоски на руках приподнимаются и цепляются за ткань.

– Как ты? – спрашивает меня Егор.

И мне хочется ему сказать, что всё плохо, что спать не могу без него, что снится мне каждую ночь, и люблю его до сих пор. Но вместо этого натягиваю улыбку.

– Всё отлично, – пожимаю плечами. – Без тебя намного лучше.

Его глаза темнеют, становятся почти чёрными, но на лице нет эмоций. Только в глазах боль, не зря же говорят, что они зеркало души. И его душе сейчас так же больно, как и моей.

– Зачем ты так? – спрашивает Егор.

Но вопрос скорее риторический. Мне нечего на него ответить. Вернее, я знаю ответ – чтобы тебе было так же больно, как и мне. Но не скажу ему этого.

– Маша, пошли. Холодно. Простынешь, – напоминает о себе Таня.

Понимаю, что надо идти, но моей руке так тепло и это прикосновение единственное, что связывает нас сейчас. Через секунду мы разойдёмся навсегда.

– Прости, – одними губами шепчет Егор.

– Не могу, – так же безмолвно отвечаю я.

Тяну руку, освобождаясь от его пальцев. Разворачиваюсь и иду вслед за Таней. Слёзы застилают глаза. А в душе боль, будто грудную клетку вспороли и сердце вынули. Ничего не вижу сквозь выступившую солёную влагу.

– Маша, держись за меня, здесь скользко, – говорит Таня, но я не успеваю схватиться за её рукав, как нога едет в сторону, и я не успеваю ни вскрикнуть, ни подставить руки, плашмя падаю вперёд. Ударяюсь животом об лёд. Адская боль пронзает меня. Но первая мысль не о себе.

Господи, только бы малышка не ударилась.

Я переворачиваюсь на спину, ощупываю живот. Но боль с новой силой скручивает тело судорогой.

– Маша, как ты? – слышу испуганный голос подруги. Но её суета только раздражает, она дёргает меня за руку, хватает подмышки и пытается помочь мне встать. Я не могу. Ноги не слушаются, разъезжаются.