Вдруг мой телефон на столе начинает вибрировать. Я смотрю на экран – мама.

Секунду думаю, не сбросить ли. Но потом принимаю вызов.

– Алло, мам, привет.

– Ева! – радостно говорит мама. – Как там сережки?! Понравились Лене?! Она довольна?

Вилка застывает в руке. Глеб тоже замирает, внимательно смотрит на меня.

– Ну… – я осторожно мну салфетку в пальцах. – Если честно, мама, не очень понравились.

Глеб чуть слышно шипит:

– Ева, что ты делаешь?..

Но я не реагирую на него. Я впервые за долгое время не вру. Мне надоело глотать обиды.

– Как это не понравились?! – мама начинает нервно хихикать, она явно хочет свести разговор к шутке. – Я же помню, Лена сама такие хотела!

Я вздыхаю.

– Мама, это я хотела такие сережки. Не Лена. Она вообще сказала, что это «старомодно» и она «такое не носит».

Мама на том конце притихает, а потом слышу, как она шумно выдыхает в трубку.

– Ну почему ты мне не сказала, Ева? Я бы эти тогда вернула в магазин и купила Леночке что-то другое! – она явно делает меня виноватой. – Ну а теперь у Лены испорченное настроение! Как тебе не стыдно! Все через тебя...

У меня внутри что-то щелкает. Щелкает и ломается.

Я смотрю на Глеба. Его глаза уже настолько округлились, что я опасаюсь: не выскочат ли.

– Думаю, Лена переживет. Ей уже не пять лет, – спокойно говорю я.

Глеб шумно втягивает воздух сквозь зубы. А мама фыркает в трубку, что-то возмущенно бормочет себе под нос и отключается.

Я медленно кладу телефон на стол. Глеб все еще таращится на меня, как будто я только что голыми руками задушила кролика.

– Ева, что же ты делаешь? – возмущается он.

Я улыбаюсь краешком губ.

– То, что должна была начать делать давно.

Я снова беру вилку в руку и спокойно доедаю омлет. Я чувствую странное, новое ощущение внутри – не страх, не вину, я чувствую уверенность.

Пусть Глеб шипит. Пусть мама фыркает, пусть Лена злится. Я больше не хочу быть удобной.

Представляю вам еще одну книгу литмоба "Искушение измены":

Измена. Сквозь боль

https://litnet.com/shrt/gylK

13. Глава 13

Ева

Я пока стараясь не смотреть на Глеба. После разговора с мамой тишина в кухне становится особенно ощутимой – плотной, вязкой, напряженной. Я чувствую, как Глеб кипит напротив, как его дыхание становится чуть более частым. Поднимаю глаза и вижу, как подрагивает его правая бровь – она всегда выдает Глеба, когда он злится, но хочет казаться дружелюбным.

Он смотрит на меня несколько секунд, а потом делает вид, что занят завтраком, но это не так – Глеб не ест, он раздавливает куски омлета вилкой, как будто именно он виновник всех его бед.

– Тебе обязательно было говорить все это маме? – его голос звучит хрипло и чуть тише, чем обычно, но в нем я слышу упрек, тщательно замаскированный под заботу. – Ева… ты… ведь понимаешь, что… ну… выставила Лену, мягко говоря, не в лучшем свете… И мама теперь совсем расстроена…

Я не поднимаю на него глаз. Откладываю вилку в сторону. Выдыхаю. Мне хочется, чтобы голос звучал спокойно, ровно, холодно:

– Я не собиралась никого подставлять. Я просто сказала правду. Впервые за долгое время.

– Правда не всегда уместна, – сразу реагирует Глеб. – Иногда лучше промолчать. Ты знаешь же, как твоя мама реагирует на…

Я поднимаю глаза и вижу, как Глеб зависает – он моргает чуть чаще обычного, как будто не ожидал от меня взгляда в упор.

– А ты со мной честен, Глеб? – спрашиваю негромко, и в этот момент вокруг нас словно все замирает. Птицы за окном перестают петь. Мотор соседской машины вдруг стихает. Внутри тоже становится пусто и тихо.

Глеб каменеет. Его вилка повисает в воздухе. Взгляд слегка смещается в сторону, как будто он пытается найти ответ на стороне.