- Лина, я обещаю, что поговорю с дочерью и постараюсь объяснить ей всё.

- Объяснить, что любить её отдельно без папы нельзя?

Встаю с дивана, ставлю кружку с недопитым чаем на журнальный столик и иду к выходу.

Богдан запускает пятерню в волосы, шумно выдыхает. Он не спешит за мной, и я прохожу мимо. Меня всю трясёт от воспоминаний, ведь этому мужчине я когда-то хотела посвятить всю себя. Я любила его, чувствовала от него взаимное чувство. Так куда же оно подевалось? Почему теперь мы стали настолько чужими друг другу?

- Лин, подожди!

Богдан вылетает на крыльцо следом за мной. В этот раз он не спешит схватить меня и придерживает дистанцию между нами.

Хоть что-то запомнилось, отложилось у него в голове.

- Я понимаю, как всё это выглядит, но я действительно рассчитывал, что вы с Есенией быстро подружитесь. Я не говорил ей про любовь ко мне. Понимаю, что меня любить не за что. Я поговорю с ней ещё раз.

- Ты сказал, что возил её на могилу? Почему? – переспрашиваю я.

- Почему я возил дочь на могилу её сестры? Это странный вопрос, не находишь? Она спрашивала, задавала вопросы, а потом захотела сама отвезти игрушку маленькой сестрёнке. Не вижу преступления в своих поступках.

- Там похоронена ваша с Оксаной дочь?

Сердце заходится в груди, когда вспоминаю слова няни о том, что Богдан переживал смерть ребёнка от любимой женщины.

Конечно, ею была Оксана…

Любимым не изменяют.

- При чём здесь Оксана? Я думал, что там похоронена наша с тобой дочь, как и ты… Я возил цветы и игрушки на могилу нашей Лены… Понятия не имею, кто там похоронен, но обещаю, что мы во всём разберёмся.

Слова мужчины причиняют мне боль. Мы хотели назвать дочь Леной. И назвали её этим именем… в свидетельство о смерти… на холодном камне – памятнике.

Отшатываюсь, как от сильнейшей пощёчины, из-за жгучей обиды поджимаю губы. Дыхание спирает, и мне крайне тяжело сделать вдох.

Будет настаивать, что всё это время он понятия не имел, что наша дочь жива?

Воспитывал Есению, думая, что она только его дочь? Его и Оксаны?

- Мне нужно ехать… Как только будут готовы результаты…

- Давай завтра прогуляемся вместе с Есей?

- Я не знаю, Богдан. Завтра у меня рабочий день.

Не уверена, что готова к ещё одной холодной встрече с девочкой.

Не уверена, что могу назвать её своей дочерью.

У меня сейчас всё разрывается в груди, и я совсем ни в чём не уверена.

- После работы? Лина, я хочу помочь тебе сойтись с дочерью…

- Помогать нужно было пять лет назад, - вспыхиваю я. – А теперь уже поздно. Я подумаю над твоим предложением. Мои контакты у тебя есть, напиши мне что-нибудь, чтобы у меня был твой номер. Если я надумаю, дам тебе знать.

- Позволь хотя бы отвезти тебя домой сейчас?

- Нет. Я сяду на автобус. Спасибо, но я не нуждаюсь в твоей помощи.

Быстрым шагом ухожу, оставляя бывшего за спиной.

Весь внутренний мир переворачивается, а сердце бьётся слишком слабо. Сейчас мне слишком сильно хочется добиться справедливости и наказать всех виноватых, а потом…

…потом уже будет видно, что делать дальше.

Хотела сблизиться с дочерью, но совсем не ожидала, что она поведёт себя так… словно я чужой ей человек. А ведь всё так. И никакие слова не изменят правды – мы чужие друг другу, хоть материнское сердце и готово разорваться на мелкие частицы.

Выскакиваю со двора бывшего, смаргиваю застелившие глаза слёзы, вытираю щёки тыльными сторонами ладоней и всхлипываю.

Мне жизненно необходимо поговорить с кем-то, с человеком, который выслушает и поддержит меня, даст какой-то дельный совет.

Набираю номер сестры, надеясь, что у нас получится встретиться, но она не отвечает.