— У меня нет цели разрушить твою жизни, Ви…

— Тори.

— Непривычно.

— Я верю в тебя, ты справишься.

Кроме здорового цинизма мне больше нечем обороняться.

— Вы ведь собирались на пляж, я правильно услышал? — продолжает, никак не комментируя мое злословие. — Мне бы хотелось пойти с вами. Хочешь, буду держаться в стороне. Кричать на весь город о том, что я отец, не стану.

Звучит здраво, но я все равно не могу представить, как отреагирует кнопка на него. Диля пряталась поначалу от Игната, цеплялась за мои ноги. Сейчас тоже иногда у нее что-то переклинивает, и начинаются истерики.

Новые люди — лишний стресс для дочери. А мне важно отгородить ее от всего плохого.

— Ты к ребенку пришел, а сам даже одной маленькой игрушки не купил, — выдаю мстительно.

— У меня в багажнике все, — спокойно поясняет, отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи. — Я не знал, что Диляре нравится. Надеюсь, ты мне потом расскажешь.

Я мысленно даю себе оплеуху.

Конечно, Риналь не пришел бы с пустыми руками. По части вниманиям к женщинам, пусть даже маленьким, он профессионал. Меня в свое время это тоже подкупило. Все-таки получить огромный букет чайных роз куда приятнее одного пожухлого цветка в целлофане, кто бы что ни говорил по этому поводу.

— Мамочка, я тоже хочу поплавать, — будто каким-то шестым чувством ощутив напряженную паузу между нами с Риналем, кнопка прибегает к столику и берет меня за руку. Тянет на выход, тараторя что-то себе под нос.

— Нам сначала нужно вещи забрать из кабинета.

— Пойдем скорее.

Риналь кивком дает понять, что останется здесь.

В кабинете я переодеваюсь в свободное летнее платье, под него надеваю обычный синий купальник в спортивном стиле. Топ на тонких лямках без пуш-апа и закрытые трусики. Мне не перед кем выпендриваться.

Из кафе мы с кнопкой выходим через боковой вход. Если кое-кто не заметит нашего исчезновения — не мои проблемы. Внимательнее нужно было смотреть.

Жаль, что уже секунд через двадцать у меня из рук перехватывают довольно увесистую сумку. Прикосновение чужих пальцев заставляет немного напрячься, но я стараюсь отвлечься на летящие градом вопросы Дили, чтобы не заострять внимание на приятных мурашках, перекатывающихся по коже.

— Шарики, — едва не выдернув ладошку из моей, Диля свободной рукой тычет в сторону палатки. — Мам, шарики.

— Мы же на пляж, солнышко. Зачем тебе там шарики?

Вижу, как кнопка немного сникает, но с важным видом кивает мне и шлепает своими сандаликами вперед.

А уже совсем скоро Риналь всовывает ей огромный шарик с принцессой и каким-то хамелеоном на плече.

— Мог бы и со мной посоветоваться, — шиплю на него сквозь зубы, присаживаясь на корточки и повязывая ленточку на худеньком запястье. — Что надо сказать, малыш?

— Спасибо, — дочь щурится на солнце, и я забираю у Риналя сумку, чтобы найти в ней темные очки для кнопки.

Я не пытаюсь ограничивать Диляру в чем-то, но потакать всем ее внезапным хотелкам у меня просто не хватит денег. Это сложно, потому что кафе находится на набережной, где каждый торговец норовит что-то впарить ребенку. У нас дома две коробки с таким ненужным барахлом, о котором кнопка забывает после пары дней.

— Из-за вшивого шарика?

— Вшивого, — повторяет кнопка. — Мамочка, почему мой шарик вшивый?

— Он красивый, — спешу исправиться, пока Дилька не захотела другой. — Я вспомнила, откуда эта принцесса. Мы недавно смотрели мультик про нее, да?

— Там еще был конь!

Такой же упертый, как один экземпляр, стоящий рядом с нами.

Все, что мне остается — улыбнуться дочери и снова взять ее за руку, мечтая о запретительном судебном ордере для Риналя. Жаль, что у нас такой практики нет.