Красивый, высокий, властный. Темно-каштановые волосы собраны в высокий хвост.

Меня обдает теплом и ароматом одеколона бывшего мужа. Амбра, лайм, черный перец. Каждый раз чувствуя этот запах, я таю.

Но сейчас все иначе.

Испуганно вскрикиваю, отшатываюсь назад, теряю опору, ступив на лед, неловко взмахиваю руками — и Ричард ловит меня за запястье.

Притягивает к себе.

Аромат и тепло кожи Ричарда окутывают, кружат голову.

С трудом удерживаюсь, чтобы не упасть к бывшему в объятия.

Вскидываю голову. Ловлю его взгляд. Синие, с вертикальными зрачками глаза мужчины завораживают, заполняют собой весь мир, подчиняют.

Испуганно, прерывисто дышу. Изо рта вырываются клочки пара.

— Значит, пришла в драконий храм, Алия, — медленно, вкрадчиво, наслаждаясь каждым словом, произносит Ричард. — Ослушалась меня.

— Нет, я… — бормочу я.

— Не лги, — глаза Ричарда вспыхивают яростью, и я замолкаю.

Он отпускает мое запястье. На мизинце бывшего тускло блестит тяжелый перстень. Герб рода вырезан изящными линиями по краям, темно-синий сапфир в центре удерживают когти дракона.

Неожиданно мужчина ласково проводит кончиками пальцев по моей щеке. Гладит кожу, касается приятно и нежно. Убирает выбившуюся из прически прядку волос. Заправляет за ухо.

Тело обдает жаром. Бегут мурашки от каждого прикосновения. Все как раньше. Как в прошлой жизни. Когда он любил меня. Когда не было Кристины.

А я не была тайно беременна.

Сердце сжимается, к горлу подступает комок.

— Хочешь вернуть статус? — спрашивает бывший холодно. Жестко возвращая меня в реальность.

— Что? — шепчу я обескураженно.

— Соскучилась по благам, деньгам и власти? Статусу жены лорда? — продолжает он вкрадчиво.

— Нет, я… — лицо обдает жаром снова. Но теперь от обиды и возмущения.

Платья, балы и цацки — последнее о чем я думала после нашего разрыва. Защитить нерожденного ребенка, выжить в чужом мире, не замерзнуть на улице в конце концов!

— Мы с тобой явно из разных миров, — бросаю я.

На лице Ричарда проступает тень удивления. Я внутренне ликую.

— Да? — уголок его губ дергается в улыбке.

— Да, — говорю твердо и уверенно.

— А я так не думаю, — мурлыкает Ричард. — Так страшишься оказаться в служанках, что даже ослушалась мужа. Меня, — его лицо приобретает хищное выражение.

— Не в этом дело, — бормочу я. — Если надо я и полы мыть готова и что угодно, но не по твоему приказу, — снова возвращаюсь к твердости в голосе.

— Тогда, — он делает вид, что размышляет. Раскрывает ладонь, будто взвешивая невидимое предложение, — тогда, пожалуй, я больше не хочу, чтобы ты была в услужении в чужом доме.

— Что? — во мне просыпается надежда.

— У меня на примете есть приятное поместье у моря. Отправишься туда. Буду заглядывать к тебе, — ухмыляется он. — Когда соскучусь.

Оторопело моргаю.

— Это… шутка? — бормочу я.

Ричард насмешливо разглядывает меня.

К горлу подкатывает тошнота. Ричард не смог бы унизить меня сильнее, даже если бы захотел.

Сейчас я на самом дне.

И тут появляется неожиданная догадка. Он с самого начала не хотел, чтобы бывшая жена и вправду прислуживала в доме его друзей или подчиненных.

Он хотел, чтобы я умоляла простить меня за “обман”. Не наказывать. Пощадить. Это было смыслом его требований. Сделать покорной.

Или нет? Быть может, он просто потерял контроль над собой из-за ярости и приказал первое, что пришло в голову?

Желая проверить догадку, спрашиваю:

— А если я уже устроилась служанкой в доме твоих друзей? Или… подчиненных?

Намеренно не говорю “наших” друзей. Таких нет, это я узнать успела. Намеренно намекаю на подчиненных. Это стало бы унижением и для него.