Стискиваю зубы и сжимаю пальцы в кулак.

Забавно. Выходит, не только меня одного привлекла эта развалина. Интересно, насколько бы этот патлатый раскошелился? Впрочем, сейчас у меня тот же вопрос, что и у него, а именно: какого хрена? А таверна?

Провожу рукой по гладкой кожаной папке – моя таверна.

– Лотов больше нет! – упрямо твердит Рочет и наклоняется к бумажкам.

– Это возмутительно! – шипит патлатый мужик, потрясая кулаками. – Этот лот должен был быть! Я точно знаю! Я буду жаловаться! А ну, с дороги!

Ступая размашистым шагом и расталкивая остальных, он направляется к выходу, после с грохотом распахивает двойные двери зала и исчезает за ними.

Рочета, тем временем, обступают со всех сторон счастливчики, которым перепало что-то сегодня прикупить. Все наперебой спешат рассчитаться и оформить бумажки на собственность. Рочет с помощницей пытаются призвать всех к порядку и выстроить очередь.

Похоже, это надолго. Ладно. Поднимаюсь со своего места. Смахиваю с рукава пылинку, убираю папку под мышку и выхожу на улицу. Останавливаюсь на крыльце. Наблюдаю за тем, как рассаживаются по экипажам те, кому сегодня ничего не перепало. Прыгают, радостно чирикая, воробьи. После душного зала свежий воздух улицы вкупе с шоколадным дымом кажутся вкуснейшим десертом.

Возмущавшийся из-за таверны мужик садится в наёмный экипаж.

Этот человек напоминает мне голодного ворона и одновременно ещё кого-то. Ну, точно. Это же Найтан Морт, бедолага, чей отец промотал состояние на выпивке и скачках, а сыну оставил полуразвалившийся замок в глуши, опустевшие земли, да пустой герцогский титул. По иронии судьбы, герцог Морт сейчас сам владеет игорным домом, а всю прибыль вкладывает в восстановление земель, да только вряд ли успешно. Учитывая масштабы разрухи, вся выручка, вероятно, просто улетает в трубу. Впрочем, это уже не моё дело. А вот откуда у него интерес к таверне? Прознал про золото? Хм. Если так, это нехорошо. Разумеется, я бы мог перебить любую его ставку, но вряд ли стал бы это делать, если бы сделка перестала быть такой выгодной.

Ладно, уверен, не всё потеряно. Мы ещё разберёмся, что к чему. Скорей всего, какое-то досадное недоразумение. Этот участок должен был быть моим, и он им будет, так или иначе.

Терпеливо дожидаюсь, пока из зала выйдут последние посетители, и только тогда вхожу. Рочет с помощницей, бледной девицей, плоской как доска, собирают листы пергамента. Завидев меня, старый пройдоха расплывается в улыбке:

– Господин Дрэйк, – его губы того и треснут – так старается, – чем могу быть полезен?

В отличие от него, у меня настроение скверное и причин быть любезным нет:

– Что с таверной на тракте? – сразу перехожу к делу. – Я хочу её себе.

18. 4.3

Рочет бледнеет. Сощуриваю глаза, видя, как на его лбу выступают бисерины пота, как из стороны в сторону бегают его глазки. Слышу, как сильнее отстукивает его сердце.

– Г-господин Дрэйк, – мямлит тот, – н-ноо это невозможно!

Вдох, длинный выдох:

– Почему? – уточняю терпеливо.

– Потому что таверна продана! Вчера, да! Нашёлся покупатель за полную цену, вот так.

Стискиваю зубы. Подаюсь вперёд и упираюсь ладонями в стол, за которым трясётся Рочет. Угрожающе над ним нависаю:

– Кому понадобится покупать развалюху за полную цену, когда завтра она будет стоить вдвое дешевле? За идиота меня держишь? Отвечай!!

Рочет падает на стул и втягивает голову в плечи. Смотрит на меня затравленно, весь дрожит:

– Но это совершенная правда, лорд Д-дрэйк. Вот, Вильма, – косится на свою доску-помощницу, – не даст соврать. Таверну купила милейшая женщина, вчера всё оформили. За полную цену, так и что? То было её желание, кто я, чтобы мешать?