Вскоре приходит Райта с Дэйром, Лиззи и небольшой стопкой рубашек и свивальников.

— Тут племянница принесла, — она складывает детскую одежду на скамейку. — малыш уже подрос, а вещи остались. Тебе пригодятся — все меньше шить и покупать. Может, где-то что-то подлатать придется, но это уже мелочи.

Я забираю из рук Райты сына, снимаю плед, в который он был укутан, и с теплотой прижимаю к себе. По телу растекается наслаждение, как будто меня ласкают лучи летнего солнышка. Все же есть что-то в детях такое, что может менять настроение в момент.

— Он такой милый, — с восторгом заявляет Лиззи. — Я попрошу у мамы братика!

Наивное открытое желание девочки умиляет. Что люблю в этом возрасте — никакого притворства. Белое — белое, черное — черное. И не нужно искать никаких скрытых мотивов.

Дэйр начинает похныкивать, дергать меня за платье и тереться носиком. И устал, и есть хочет. И непонятно, что больше.

— Я буду вынуждена тебя упрашивать нянчиться с ним, — произносит Райта. — Я уже начала забывать, каково это, с маленькими. Со взрослыми уже совсем другие проблемы. Вон, приходил кузнец, жаловался на Брига, мол, ничего толком сделать не может. К портному обещал отправить в подмастерья. Ох…

Соседка взмахивает рукой, как будто отмахиваясь от надоевшей проблемы. Чуть покачивая Дэйра, чтобы успокоить, я складываю несколько булочек в корзинку и протягиваю Райте.

— Не Всеблагий ведает, что, но хоть какая-то моя благодарность, — говорю я смущаясь. — Тебе, Бригу… Я очень благодарна. И тебе, Лиззи, конечно, тоже.

Девочке я заворачиваю пару булочек в тряпицу, отдавая узелок. Она уже протягивает руку, чтобы забрать, но тут снова раздается стук в дверь. Честно говоря, я снова вздрагиваю, но уже гораздо быстрее принимаю решение открыть.

Теперь моей гостьей оказывается дородная дама около сорока лет. И все бы ничего, но ее маленькие блестящие глазки мгновенно оценивающе пробегаются по мне, а потом сканируют помещение лавки.

— О, а я уж было подумала, что мэр все же добился своего и заграбастал пекарню старухи Фриды, — первое, что выдает она, а потом внезапно расплывается в очень неприветливой улыбке и произносит, немного растягивая гласные: — Здравствуйте. Я нира Шпехт.

То, что с нирой мы не найдем общего языка, становится понятно почти сразу. Таких скандальных людей, как правило, видно с первого взгляда. Но я искренне надеялась, что она не пойдет ва-банк прямо сейчас.

— Доброго вечера, нира Шпехт, — отзеркаливая улыбку, отвечаю я.

Дйэру эта тетя тоже явно не нравится. Он начинает хныкать громче, кривить губки и возиться.

— Здравствуй, Роза, — вклинивается Райта. — Это Летти, я, вообще-то, про нее тебе рассказывала сегодня с утра. Это внучка Фриды, так что ничего этому пройдохе мэру не достанется. Зато у нас будет свежий хлеб.

Шпехт еще раз оценивает внутренность лавки, а потом узелок, который все еще остался в моих руках.

— А… Точно, — как будто внезапно “вспоминает” она. — Что-то я забыла. Это прекрасная новость, да. Да и прекрасная семья по соседству у нас — это же замечательно, — Шпехт переводит на меня взгляд. — А ваш муж куда-то отошел?

Ошиблась. Эта склочница решила с самого начала расставить все точки над и. Чтобы показать, кто тут сила и поставить меня на место.

22. Глава 21. Когда в доме слишком много дверей...

Есть в голосе ниры Шпехт этакая въедливая наглость. Сладкая улыбка на её лице меня не обманывает.

Первое желание — отрезать грубо: "Не ваше дело!" Но... вздыхаю.

Это патриархальный мир. И появление одинокой женщины да ещё и с маленьким ребёнком неизбежно вызовет пересуды, а там и до Ксаррена дойдёт. Поэтому мне надо придумать правдоподобную историю, которая запустила бы как можно меньше пересудов.