Двор-колодец оказывается общим для нескольких домов, в том числе дом Райты. Она как раз в этот момент из-под небольшого навеса собирает дрова с девчушкой лет пяти. Во дворе каменный колодец с ведерком на цепи и подъемным механизмом. Удобно.

Между тремя парами столбов натянуты веревки для белья. На одной из них тоскливо мотается чья-то сорочка. Отлично, теперь я знаю, где сушить. Осталось понять, как стирать.

— А, Лети! Как переночевали? — соседка замечает меня и улыбается. — Смотрю, малец наделал делов?

Я пожимаю плечами, оглядываясь, куда бы мне пристроить матрас. Решаю, что невысокий заборчик, ограничивающий кусочек земли, на котором, похоже, Фрида что-то сажала, подойдет.

— Куда деваться, — с облегчением выдыхаю, сгрузив свою ношу. — Переживем!

— Ничего, с плотником я уже поговорила, к вечеру сколотит, а вот насчет матрасика нам надо будет подумать, — Райта подходит ближе, а следом за ней семенит девчушка. — Вот, нира Шпехт попросила меня сегодня посидеть с Лиззи, пока она отнесет джем в дом мэра. Она у нас чуть ли не всю знать снабжает своим варевом. Может, давай я и Дэйра сегодня возьму? А то вряд ли чем другим помочь смогу. Тебе ж и прибраться, и на рынок надо.

Кто бы знал, как мне не хочется отдавать малыша кому-то. Как будто я только-только получила сокровище, а мне нужно его кому-то передать. Но объективно, если я буду носить везде с собой Дэйрона, я и внимания больше привлеку, и дел меньше успею. Поэтому я киваю, бормочу неловкое “спасибо” и бегу в дом: надолго не отлучишься.

Малыш продолжает о чем-то разговаривать теперь с миской, периодически постукивая по ней ложкой, и как будто сам пугаясь от этого звука. Такой забавный… На душе при взгляде на него тепло-тепло. И немного тоскливо, потому что невольно сравниваю со своим сыном.

Тот был настоящим непоседой. Сел — рано, пополз — рано, правда, сначала задом наперед. Пошел — тоже рано. И “мама” сказал раньше, чем “папа”. Как же это не понравилось моему бывшему! Сколько раз он мне потом припомнил, что я воспитываю маменькиного сынка.

Прочь. Прочь, воспоминания. Здесь у меня тоже проблем немерено. И, сдается мне, я знаю только самую верхушку айсберга.

Пока собираю Дэйра, который, стоит мне его запеленать, почти сразу засыпает. От него пахнет сладко и очень уютно. Нежностью и беспричинным, детским счастьем.

— Как у тебя тепло, — после короткого стука Райта заглядывает в заднюю дверь и топает, стряхивая с ног снег. — У Фриды тоже всегда было так. Понятно, что тут печь большая, да только мне кажется, без доброй души никакая печь дом не согреет.

Качаю головой, удивляясь, насколько Райта все же добрая и открытая. Немного царапает то, что мне приходится ее обманывать, но что точно — мои чувства к ней абсолютно искренние. И мне очень-очень теперь хочется чем-то ее отблагодарить. Хотя бы булочками.

Райта забирает Дэйрона и пару сменных пеленок с собой, а я отправляюсь решать свои дела. Котенок уже снова успел куда-то сбежать, но я почему-то даже не удивлена. Только вот интересно: тут все слышат животных, он такой необычно-разговорчивый или во всем виновато мое происхождение?

В первую очередь ставлю в печь котелок, чтобы вскипятить воду, а потом наливаю в лохань ту, что стояла рядом с печью и чуть нагрелась, и опускаю туда грязные пеленки и простыню. Щелок я сейчас добуду, только кипяток получу. Так что со стиркой проблем быть не должно.

Достаю вчерашние тряпки, ведро с водой, снова подвязываю платье и принимаюсь вымывать помещение самой лавки. Если мне придется тут готовить, я должна знать, что здесь чисто.