– Понимаете, Мария Павловна, сёстры расстроились. Вчера после ужина, когда наш управляющий месье Моро́ обучал меня проверять учётные книги, пришло письмо от мэтра Дюбуа о том, что он нашёл опытную гувернантку и вскоре она приедет. Няня, узнав об этом, принялась причитать, охать и рассказывать девочкам, что теперь за малейшую провинность их будут лишать сладкого, запирать в кладовке с мышами, а то и вовсе сечь розгами.

– Что за глупость? – возмутилась я необоснованным наветам. – Не отрицаю, что бывают проступки, за которые стоит наказывать даже детей. – В памяти яркой картинкой нарисовался ледоход на реке и я, поведшаяся на «слабо», на льдине, плывущей к затору у моста. Если бы не прохожий, схвативший меня за шкирку, свесившись с парапета, то всё могло бы закончиться не поротой задницей, а куда как трагичнее. – Но чтобы сечь розгами малышку Авелин, у человека не должно быть сердца.

Виконт пожал плечами и продолжил рассказ:

– Так няня сказала. К письму был приложен договор, и пока управляющий читал письмо, позволил мне его посмотреть. Ничего интересного там не было. Но когда ко мне прибежали зарёванные сёстры, я вспомнил пункт…

– О том, что я обязана с воспитанниками разговаривать только по-ро́сски?

– Да. Вот тогда-то я и решил поменяться с Жаном и встретить вас. Был уверен, что дама, увидев бедно одетого мальчишку, окликнет его на франкском. Если бы вы оказались злой, напыщенной и бессердечной, простите, дурой, я бы указал на нарушение пункта договора и нашёл бы способ уговорить бабушку отказать вам от места.

– Вы ради сестёр сознательно совершили поступок, за который обязательно накажут? – с уважением посмотрела я виконта. Гильом кивнул, а я присела в реверансе. – Ваша Светлость, примите искренние заверения в моём глубочайшем к вам  уважении.

– Мария, зачем вы так? – глаза Гильома подозрительно заблестели. Кажется, мальчик подумал, что я насмешничаю.

– Виконт, я говорю абсолютно искренне и от всего сердца. То, что вы сделали, благородно. Но с другой стороны, это можно рассматривать и как дерзость. Шалость избалованного мальчишки – одному убежать из дома… Все же вы наследник,  ваша безопасность для графства бесценна…

– Почему один? Господин капитан выделил мне двух охранников, и когда я ждал ваш дилижанс, они сидели в кустах, – хитро улыбнулся Светлость, радуясь тому, что я не заметила его группу поддержки. – А потом они скрытно сопровождали нас до самого моста.

– Так вот кто ойкнул, когда огрызок яблока улетел в кусты! – рассмеялась я.

– Я нечаянно и потом извинился, – самую малость набычился виконт, но тут же поддержал моё веселье.

– А ты молодец, предусмотрительный! – похвалила я воспитанника.

– Это не я, – честно отказался от похвалы Гильом. – Господин капитан просто так, без охраны, меня бы ни за что не выпустил за ворота.

Мысленно отметив двух преданных и расторопных служащих – управляющего и капитана охраны – подумала о том, что неплохо бы было с ними подружиться. А к няньке, нагнавшей страху на девочек, стоит присмотреться. Боится, что я выживу её с тёплого места, или есть другие причины?

За разговором мы спустились на первый этаж и попали в огромную парадную столовую. Мамочка дорогая, да тут не одну сотню гостей принять можно!

– Всего лишь сто десять человек, – «утешил» меня виконт.

Я что, вслух это вопила? Фу на вас, Мария Павловна!

– Столовая в родительском доме вмещала лишь пятьдесят человек, – доложило тело покойной Машеньки. 

«А на нашей кухне мы вдвоём с бабулей едва втискивались. Столовой и вовсе не было», – могла бы добавить я, но промолчала.