– Бытует мнение, что события прошлых времен нельзя оценивать с позиций сегодняшнего дня, что надо смотреть глазами современников. Вы согласны с этим?

– На мой взгляд, смотреть на историю надо с позиции, как говорили во времена перестройки, общечеловеческих ценностей. Историк – в каком-то роде судья. Он имеет право рассматривать исторические события с позиций сегодняшнего времени. Но требовать от исторического персонажа умудренности событиями последующих лет нельзя. Персонаж того или иного времени должен оцениваться в контексте тех сведений, тех верований, того мировоззрения, которые были присущи его исторической эпохе.

Бывает, что мнение историка-исследователя совпадает с мнением наиболее проницательного из современников. Это высшая оценка достоверности исторического знания. Вот характерный пример: после присоединения Прибалтики маршал Советского Союза Борис Шапошников (до августа 1940 года – начальник Генерального штаба) был противником того, чтобы готовиться к войне на новых границах. Он считал, что надо строить прочную оборону на линии Сталина, построенной по старой границе. Уже в начале войны правота его слов стала очевидной. Военные между собой признавались: мол, Гитлер выманил нас на предполье и разбил. Так что судить задним числом иногда можно, особенно когда было мнение, истинность которого стала впоследствии очевидной.

– Сегодня модно муссировать тему фальсификации истории. Идет ли речь о намеренном искажении фактов или проблема в малограмотности отдельных исследователей?

– Причины фальсификации надо каждый раз искать в конкретном историческом событии. Когда советская наука впервые выдвинула тезис о фальсификаторах истории? После того как в 1948 году американцы нашли секретные протоколы, которые были приложением к советско-германскому пакту 1939 года, и опубликовали их. Потом советские историки долгие годы заявляли, что протоколов вообще нет, но во время перестройки они нашлись, причем в наших архивах. И тогда от обвинений в фальсификации ничего не осталось…

Конечно, и сейчас есть и злонамеренные, и от недостатка профессионализма идущие попытки создать ту историю, которую хотелось бы видеть. Когда несколько лет назад была основана пресловутая комиссия по борьбе с фальсификациями, то в самом ее названии был заложен некий абсурд: речь шла о борьбе с подтасовками «в ущерб интересам России». Иными словами, складывалось впечатление, что фальсификации в пользу интересов России допустимы и приветствуются. Слава богу, что комиссия активно себя ничем не проявила, а сегодня и вовсе прекратила свое существование.

– Насколько молодежь вовлечена сейчас в процесс исторического исследования?

– Честно говоря, ситуация довольно плачевная. Аспирантура умирает, стипендия ничтожная. Более того, наши выдающиеся исследователи, доктора наук, каждое слово которых очень ценно в науке, вынуждены подрабатывать в качестве школьных учителей – настолько мала их зарплата. Увы, это относится не только к исторической науке, но и к другим отраслям знаний. И это притом что контакт ученых со школой – дело благое для обеих сторон, но без оглядки на оплату.

– Традиционный вопрос: учат ли нас чему-то исторические уроки?

– Можно сказать, история учит одному – конечно, тому, что она ничему не учит. Но на самом деле при нынешнем уровне развития исторических знаний и современных методах исторического исследования историков надо слушать. У меня впечатление, что даже у Сталина на переломных моментах появлялось понимание этой необходимости.