— Ты? — Ведьма в удивлении приподняла бровь, рассеченную тонким шрамом. Взгляд ее странных глаз — желтых, с узкими вертикальными зрачками — остановился на Фае, пригвоздил его к месту.

— Что ты тут делаешь? — Грид скрестила руки на груди.

Еще вчера Фай собирался держаться от нее подальше, обходить десятой дорогой, но вот явился к ней на порог с просьбой о помощи. К женщине, которой не так давно наговорил кучу гадостей. Которой прямо в лицо заявил, что она и в подметки не годится его невесте. Невесте, что его предала.

— Впустишь меня? — прошептал Фай, чувствуя, как потоки дождевой воды стекают по плащу и заливают доски крыльца у его ног.

О, Светлоликая, как неловко! Сначала он оскорбил Грид, а теперь униженно приполз к ней домой, потому что оказался в безвыходном положении и обратиться больше не к кому. Что, если она обиделась? Что, если прикажет ему убираться, проваливать восвояси? Что тогда ему делать? Куда идти?

Стоя в дверном проеме, Грид окинула Фая долгим, изучающим взглядом. Растерянность на ее лице сменилась кривой ухмылкой.

— А знаешь ли ты, какой сейчас час? — спросила она, в точности повторив его вчерашние слова, адресованные ей. — Что за мужчина напрашивается в гости к женщине ночью? Куда подевались твои высокие моральные принципы?

Пристыженный, Фай опустил взгляд.

— Их больше нет, — выдохнул он на грани слышимости, и, похоже, его ответ изумил ведьму настолько, что та растеряла все свое ехидство. Наверное, поняла: просто так, по собственной воле Фай бы к ней не пришел, а значит, привели его сюда серьезные проблемы.

— Так что, можно мне войти?

Хмыкнув, Грид посторонилась, пропустив его в дом.

Он вошел, заливая пол прихожей водой, стекающей с плаща. Коротким взмахом руки ведьма высушила его одежду и кивнула на крючок в углу рядом с дверью. В неловкой тишине Фай принялся сражаться с пуговицами дрожащими пальцами. Пальцы не слушались, пуговицы застревали в петлях, и в конце концов Фай почувствовал приближение истерики, ибо вот уже пять минут не мог расстегнуть чертов плащ.

На помощь ему пришла Грид. Ощутив ее руки на груди, Фай дернулся и едва поборол инстинктивное желание отпрянуть, но потом глубоко вздохнул и позволил ведьме себя раздеть.

— Спасибо, — прошептал он, когда Грид отстранилась, чтобы повесить его тряпки на крючок.

— Тебя всего трясет, — заметила она. — Замерз? Хочешь теплого рома, чтобы согреться?

Фай мотнул головой.

— Тогда, может, чай?

Он кивнул. Чай, каким бы горячим ни был, не мог растопить лед, сковавший грудную клетку, но Фай все равно позволил Грид за собой поухаживать. С его стороны это была малодушная попытка отсрочить нелегкий разговор. Просить помощи у того, кого недавно обидел, не самое приятное занятие. Что, если ведьма начнет злорадствовать или еще хуже — засыплет его вопросами?

— Присядь, подожди. Я сейчас.

Радушная хозяйка, Грид проводила Фая в гостиную, усадила на диван и скрылась за дверью — судя по всему, отправилась за чаем.

По оконным стеклам барабанил дождь. Напротив дивана горел камин, и свет из его распахнутой пасти разгонял царящий в комнате сумрак. Нервничая, Фай расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, затем подумал и застегнул ее опять.

— Лимон? — раздалось из-за двери. — Или молоко? А может, добавить ложку коньяка?

Кричать в ответ было неудобно, а по-другому ведьма бы его не услышала, в итоге Фай решил промолчать в надежде, что чай ему принесут обычный, без всяких извращенных добавок.

Обстановка казалась уютной и неуютной одновременно. С одной стороны, здесь, в полумраке гостиной, Фай ощущал себя отрезанным от внешнего мира и всех его проблем плотной стеной дождя, с другой — над ним по-прежнему висела необходимость разговора. Вне всяких сомнений, ведьма захочет узнать, почему он стремится как можно скорее покинуть родину. Придется объяснять свою просьбу, а сказать правду у него не найдется сил.