Помимо этих спорных вопросов, моральные философы указали также на существование иррациональных предпочтений, не говоря уже о вопросах, связанных с непоследовательностью поведения.[203] Например, Д. Парфит отмечает, что «иррационально желать чего-либо, что ни в каком отношении этого не заслуживает…».[204] Он дает пример индивида, который предпочитает большее несчастье в следующий вторник меньшему несчастью в нынешнюю среду просто по той причине, что его не беспокоит то, что может случиться в следующий вторник. Как отмечает Парфит, «…тот факт, что страдание наступит во вторник, не является основанием для такого предпочтения. Предпочтение худшего из двух несчастий без причины иррационально».[205] Джеймс Гриффин настаивает на том, что определенные классы явлений, такие как достижение, удовольствие, «глубокие личные отношения», должны являться объектами предпочтения для всех рациональных людей, тогда как другие предпочтения являются рациональными только в том случае, если может быть показана та или иная их связь с названными выше «объективными» ценностями.[206] Такие взгляды находятся в противоречии с образом мысли экономистов в рамках теории полезности, хотя их можно трактовать не как отказ от основополагающей точки зрения экономистов на рациональность, а просто как дополнительные ограничения.[207]

Действительно, даже такой философ, как Готье, который строит теорию ценности на теории ожидаемой полезности и энергично критикует объективный взгляд на ценность, отмечает, что теория ожидаемой полезности является слишком слабой. Готье полагает, что рациональные предпочтения должны отражать опыт и рефлекс самосохранения, и что предпочтения, раскрываемые индивидом в его поведении, должны соответствовать его позициям, провозглашаемым вербально. На основе подобных критериев Готье отличает ценности от простых вкусов.

Принятие теории полезности также ставит серьезную проблему для морали и благоразумия всякий раз, когда предпочтения меняются. Как отметили Ричард Брандт и Парфит, чтобы считать нечто благом для индивида, недостаточно принять во внимание его установленные предпочтения, какими бы «очищенными» они ни были. Ведь если рейтинг установленных предпочтений меняется, становится неясным, принесет ли индивиду пользу удовлетворение или крушение первоначальных предпочтений.[208] Представляется, что приемлемый взгляд на рациональность и благосостояние должен проникать дальше и глубже установленных предпочтений.[209] Это положение имеет четкую связь с политикой, если институты или принципы оказывают систематическое воздействие на формируемые людьми предпочтения. В этом случае оценка политики требует либо решения о том, каким предпочтениям содействовать, либо принимаемого на процедурных основаниях выбора институциональной структуры, создающей необходимые условия для реализации желаемых предпочтений.[210] Необходимо также принимать во внимание наличие конфликтов между предпочтениями первого порядка (например, о сорте сигарет) и так называемыми метапредпочтениями, или предпочтениями относительно предпочтений (см. с. 141–146 наст. изд.).

Теперь мы можем приступить к рассмотрению того, как моральные характеристики поведения могли бы быть соотнесены со стандартной точкой зрения на рациональность. Полезную отправную точку дает литература, в которой делаются попытки включить моральные критерии поведения в позитивное описание экономических явлений.[211] Эта литература эклектически заимствует идеи, касающиеся нравственного поведения, из социологии, истории, из наблюдений и даже экспериментов, с тем чтобы выработать новые теоретические взгляды на поведение домашних хозяйств, фирм и, следовательно, хозяйственных систем. Во многих исследованиях подчеркивалось, что моральные ограничения поведения могут иметь