но обычно выражается как субъективная вероятность, отражающая степени убежденности индивидов (веры в определенный исход), при этом согласно аксиомам рационального выбора в условиях неопределенности эти степени убежденности будут удовлетворять аксиомам теории вероятностей. Кроме того, можно показать, что если степени убежденности индивида не удовлетворяют аксиомам теории вероятностей, то индивид может склониться к тому, чтобы сделать ставки относительно некоторого случайного события, которые приведут к потерям независимо от того, произойдет событие или нет.[193] Таким образом, теория ожидаемой полезности является не только теорией рационального предпочтения и выбора, но также может служить в качестве узкой теории рациональных убеждений.

Вопросы, касающиеся теории полезности. Теория ожидаемой полезности придает большую схематичность индивидуальной рациональности, чем теория полезности в условиях определенности, и оказывается значительно более спорной. Психологи и экономисты подвергли теорию ожидаемой полезности экспериментальным проверкам, и результаты часто оказывались неблагоприятными для нее. Некоторые результаты показывают не только, что люди не всегда рациональны, но и что теория ожидаемой полезности ошибочна как теория рациональности. Эти эмпирические аномалии наряду с общей критикой ожидаемой полезности[194] стимулировали появление нескольких менее амбициозных альтернативных теорий рациональности в условиях неопределенности.[195]

Мы не можем рассматривать здесь спорные вопросы, касающиеся теории ожидаемой полезности и альтернативных теорий, укажем лишь, что они непосредственно относятся как к экономической науке, так и к этике. Так, теория ожидаемой полезности используется при обосновании этических выводов, подобных примечательным «доказательствам» утилитаризма Флеминга,[196] Харсаньи[197] и Уильяма Викри,[198] или теории справедливости на основе торга Давида Готье.[199] Альтернативные теории рациональности не только опровергают эти аргументы, но в некоторых случаях[200] опровергают возможность и привлекательность конкретных этических концепций, подобных утилитаризму. Некоторые из этих альтернативных взглядов на рациональность, имеющие более теоретический характер, например концепция «решительного выбора» Э. Маккленнена, предлагают новые варианты концептуализации и преодоления противоречий между индивидуальной рациональностью и общественной оптимальностью. Маккленнен доказывает рациональность «решительного» выбора курса действий, например кооперирования в серии игр вроде «дилеммы заключенных» (см. с. 203–213 наст, изд.), и отказа (кроме случая с появлением непредвиденной информации) от внесения изменений, направленных на оптимизацию планов. Так, лица, совершающие решительный выбор, могли бы не уклоняться от кооперативной стратегии в последнем, по их убеждению, раунде итеративной дилеммы заключенных, и при этом аргумент «обратной индукции», предположительно доказывающий рациональность того, чтобы не кооперироваться в каждом раунде, не мог бы начать действовать. Столкнувшись с возможностью непоследовательности действий во времени,[201] индивид не испытывает потребности в корректировке текущих решений в свете того, что он предпочтет позднее. Он может также выбрать курс действий и твердо следовать ему.

Кроме того, хотя проблемы, связанные с теорией ожидаемой полезности, являются сугубо теоретическими, они имеют непосредственное практическое значение, поскольку альтернативные теории могут давать иные рекомендации относительно того, как действовать рационально. Например, при рассмотрении упомянутого выше вопроса об атомной энергетике (который со всей очевидностью характеризуется не только риском, но и неопределенностью) следует ли нам полагаться на благоприятные прогнозы будущих последствий и стремиться максимизировать ожидаемую полезность или признать свое неведение относительно связанных с таким решением вероятностей и использовать какие-либо иные критерии выбора?