- Не за что. Вы меня очень обяжете, если прекратите спорить по каждому пустяку. 

Тиа скрипнула зубами. Колкие искры пробежали по рукам и впитались в тело мужчины рядом. Аквиллар тоже покачнулся. 

- И нервничать так тоже не надо, - сквозь зубы пробормотал он. - Держите себя в руках, Тианара. Даже я с моими возможностями едва справляюсь с вашим потоком. 

- Что? - изумленно переспросила она.

- О, Тиана, дитя мое. Подожди!

Знакомый и любимый голос заставил ее сперва радостно вскинуть голову, а потом съежиться от страха. 

Дядя… когда она соглашалась на безумное предложение Пса, то совсем не подумала, что он скажет. Что скажет остальные родные и немногие друзья семьи. 

Ведь то, что она сделала - настоящее предательство, даже хуже. 

Герцог рядом раздраженно зарычал.

- Только этого паука здесь не хватало, - пробормотал он, словно разговаривал сам с собой. Дернул Тиа за руку, принуждая идти быстрее. - Не спите, миледи. Я хочу добраться до дома раньше полуночи. 

Но в этот момент преподобный монсеньор Себастьян догнал их. 

- Тиана, девочка моя, - голос звучал покровительственно и ласково, словно дядя совсем не гневался из-за ее отчаянной выходки. Рука мягко коснулась ее подбородка. - Подожди, не уходи. Я хочу благословить тебя и дать духовное наставление… 

Поразительно: на лице монсеньора не было ни малейших признаков осуждения. Понимающие глаза глядели на Тиа с добротой и мудростью. 

К горлу подкатили слезы. Захотелось упасть на колени, расплакаться и покаяться во всем - как на духу. Себастьян Шартон остался единственным взрослым мужчиной в их семье и временами Тиа казалось, что он ближей ей, чем отец, которого почти не помнила. Даже поверить трудно, что они общаются всего год. До того, как Тиа поселилась в обители, она не была знакома с монсеньором. 

В сравнении с маменькой Тиа не отличалась особой религиозностью, но разговоры с дядей были для нее большим, чем покаяние или духовное наставление. Они ободряли, помогали разобраться в себе, давали силы жить и действовать. Монсеньор не запугивал, не обвинял и не грозил страшными карами за грехи, как любили делать другие клирики. Он выслушивал ее с ласковой улыбкой, помогал советами и объяснял, что хорошо, а что дурно. 

Вот и сейчас - вместо того, чтобы поднять руки и проклясть отступницу, жену человека, убившего его брата, монсеньор  Себастьян готов был понять и выслушать ее… 

Герцог ухватил клирика за запястье и резко отвел в сторону.

- Если я еще раз увижу, как вы прикасаетесь к моей жене… - свистящим шепотом произнес Пес. Негромко, но до того жутко, что у Тиа по спине побежали морозные мурашки. - Вы меня знаете, Шартон. Повторять я не стану.

- Подождите! - Тиа хотела выкрикнуть это громко, чтобы слышали все. Но из пересохшего после церемонии горла вырвался только хриплый шепот. - Монсеньор мой духовник!

- Больше нет. Если вам так необходимо рыдать и каяться, я подберу для вас бездельника-святошу с приличной репутацией. 

Ох… ей даже дурно стало. От насмешек над слугами Единого до богохульства один шаг. Неужели слухи не лгали, когда утверждали, что Пес - безбожник, продавший душу Тем-кто-Неспит-за-Гранью?!  

- И он мой дядя!

- Знаю. Это не ваша вина, раз уж вы дочь своего отца. Но поскольку мы женаты, больше вы его не увидите.

Вот отца ему не стоило поминать. Несмотря на опустошение после ритуала Источник внутри тихо забурлил. 

- Вы не можете запретить мне общаться с родными! 

- Могу. И запрещаю, - он рванул ее за руку, принуждая последовать за собой, но Тиа уперлась, несмотря на слабость.