Лина улыбалась ему, она подготовилась к встрече, выглядела опрятно, накрасилась, и все равно Матвей без труда распознал, что до этого она долго плакала – даже теперь, когда после смерти ее родителей прошло немало времени. Она не изображала горе, она действительно проживала его.

– Это ведь вы тот консультант полиции, с которым меня просили встретиться? – уточнила Лина. – Или так, или я оказалась в дальней части сада с двухметровым маньяком, а мне бы не хотелось…

Гарик на его месте ляпнул бы что-нибудь вроде «И никому бы не хотелось, кроме маньяка!», Матвей же предпочитал не острить рядом с местом смерти, он подтвердил:

– Да, я из полиции. Спасибо, что так быстро согласились на встречу.

– Выбор у меня был скорее символический, – развела руками Лина.

– Что вы имеете в виду?

– Ой, да перестаньте… Если полиция рассматривает это дело, значит, допускает, что это было убийство. А при убийстве кто единственная заинтересованная сторона? Мы, их дети, только мы получили от этого выгоду – мы же наследники!

Лина изо всех старалась казаться циничной, но у нее просто не получилось: она сорвалась, слезы снова хлынули из глаз, она поспешила достать из сумки бумажный платок. Матвей не стал ни утешать ее, ни упрекать, он просто дал ей время успокоиться, пока они неспешно направлялись к дому.

Как он и ожидал, стратегия сработала: Лина взяла себя в руки, уже отпирая входную дверь, она смущенно улыбалась своему спутнику:

– Простите, неловко вышло… Как будто я вас в чем-то обвиняю, чтобы вы не обвинили меня!

– Вы верите, что это было самоубийство?

– Я не хочу верить! И сначала я не верила, но… Я много думала об этом. Никто не мог убить маму и папу… Никто не хотел этого! Они со всеми дружили… И опять же, выгоды нет… Да, с вашей точки зрения это выгодно мне, брату и сестре. Но мы ведь и так хорошо жили! А больше от их смерти никто не выиграл…

– Не нужно придумывать мою точку зрения, – попросил Матвей. – Просто расскажите о своих родителях.

Просьба была непростой в любом контексте, а с учетом того, что он уже знал о семье Шевис все, что нужно, еще и жестокой. Но Матвею требовалось снова спровоцировать Лину на эмоции, убедиться, что он истолковал ее отношение к смерти родителей верно.

Супруги и правда были примечательны. Большую часть жизни они прожили в пределах среднего класса: Валентина работала коммерческим директором маленькой фирмы, ее муж как устроился после армии на завод, так и пробыл там до пенсии с предсказуемыми повышениями и наградными часами за выслугу лет. Казалось, что Шевисов ожидает печальная участь многих людей, столкнувшихся с такими переменами: потеря привычных ориентиров, смена графика, чувство ненужности, психологическое принятие «доживания»… все то, о чем психологи мира регулярно предупреждают, но слушать их мало кто готов.

Однако Валентина Шевис неожиданно решила пойти другим путем. Добравшись до пенсии, она избавилась от многих ограничений – бывает и такое, просто реже. Она подумала: чего уже ждать, чего бояться? Можно наконец позволить себе то, чего давно хотелось, а неудача не так уж страшна – ее всего лишь назовут «чудаковатой старушкой».

Только вот неудачи не было. Началось все с крошечной службы доставки домашней еды, которая стремительно обретала популярность. Очень скоро Валентина начала привлекать к этому подруг, скучавших на пенсии, занялась организацией кулинарных мастер-классов, на которых старинные рецепты с удовольствием перенимало молодое поколение.

Муж сначала относился к увлечению Валентины с иронией, потом – с сомнением. Но он видел, как растет доход, а для практичного Анатолия это было важнее всего. Да и потом, он тоже быстро устал от бездействия на пенсии. Участие в бизнесе жены позволяло ему снова чувствовать себя нужным. Прежний ритм жизни вернулся неожиданно легко, а старость будто отступила от деятельных супругов, предпочитая жертв попроще.