Ей бросилось в глаза, до чего же робко и настороженно держались здесь мусульманские женщины. Все они были укутаны в плотную чадру. В Севилье женщины из простонародья частенько снимали чадру, когда работали или ходили на рынок, а в домах просвещенной знати только замужние дамы скрывали лица под вуалью – тончайшей драгоценной вуалью, воспринимавшейся скорее как украшение, а не как завеса. Но в Толедо – очевидно, затем, чтобы укрыться от взоров неверных, – все мусульманки всегда носили длинную плотную чадру.

Молодые гранды, гордившиеся своей столицей, поведали донье Ракели историю Толедо. На четвертый день творения, когда Господь Бог создал солнце, Он поместил его прямо над Толедо, поэтому считается, что город этот старше остальной земли. Действительно, город существовал с незапамятных времен, тому имелось множество доказательств. Этот город повидал карфагенян, затем в течение шестисот лет им владели римляне, триста лет – готы-христиане, четыреста лет – арабы. А ныне, вот уже сто лет, со времен достославного императора Альфонсо, городом снова владеют христиане – и они не уйдут отсюда до Страшного суда.

Лучшую свою эпоху, рассказывали молодые гранды, город пережил при христианских, вестготских властителях. Их-то потомками и являются сами они, рыцари. В те времена Толедо был самым богатым и великолепным городом на свете. Дочери своей Брунгильде король Атанагильд дал в приданое огромные сокровища – они стоили три тысячи крат тысячу золотых мараведи. Королю Реккареду достался стол иудейского царя Соломона, и стол тот был выточен из единого огромного изумруда и вделан в золотую оправу. Вдобавок у короля Реккареда имелось волшебное зеркало, в которое можно было увидеть весь мир. И все это разграбили, разрушили, растратили мусульмане, эти неверные, эти псы, эти варвары.

Юные рыцари с особой гордостью говорили о толедских церквях. Ракель с робким любопытством разглядывала тяжелые постройки, напоминавшие крепости. Она пыталась представить себе, до чего же благородными и красивыми выглядели эти здания сто лет назад, когда они еще были мечетями, когда их окружали деревья, фонтаны, аркады, мусульманские училищные дома. Теперь все так голо и мрачно!

Во дворе церкви Святой Леокадии она увидела фонтан, окаймленный искусно обточенными камнями, на которых была высечена арабская надпись. Ракель, чрезвычайно гордившаяся тем, что умеет разбирать старинные куфические письмена, стала водить пальцем по полустершимся каменным буквам. Наконец она прочитала: «Во имя всемилостивого, всемилосердного Бога. Халиф Абдуррахман, победитель – да продлит Аллах его дни, – повелел соорудить сей фонтан в мечети города Толейтолы[34] – да сохранит Аллах сей город – в семнадцатую неделю 323 года»[35]. Выходит, с тех пор минуло двести пятьдесят лет.

– Давненько это было, – сказал дон Эстебан Ильян, в тот день сопровождавший ее, и ухмыльнулся.

Молодые рыцари не раз предлагали ей зайти внутрь церкви и осмотреть убранство. Обитатели Севильи много говорили об этих «церквах», о мерзостных кумирнях, в какие превратились под владычеством северных варваров прекрасные когда-то мечети. Ракель была бы не прочь осмотреться в такой церкви, и все же ее одолевала робость, и девушка всякий раз находила предлог для отказа. В конце концов она преодолела нерешительность и в сопровождении дона Гарсерана и дона Эстебана вступила под своды церкви Святого Мартина.

Свечи мерцали в полумраке. Из кадил курился ладан. А вот и они, те самые, которых она одновременно и хотела, и страшилась увидеть: изображения, образы идолов, в исламе находившиеся под запретом. Предположим, западные мусульмане довольно-таки свободно толковали то или иное предписание пророка, пили вино, разрешали женщинам не закрывать лиц, но притом они свято соблюдали запрет, провозглашенный пророком: не изображай Аллаха, не изображай живых существ, будь то люди или животные. Самое большее, что дозволялось искусству, – наметить форму растения или плода. А тут повсюду стояли люди из камня, люди из дерева. Вдобавок тут можно было увидеть плоских, пестрых людей и животных, написанных на деревянных досках. Значит, вот они какие – идолища, ненавистные Аллаху и пророку!