Кормилица Саад постоянно находилась рядом с Ракелью и не давала ей забыть прошлое. По вечерам, когда кормилица помогала ей раздеться, они болтали о том, что видели за день, и сравнивали Толедо с Севильей.

– Поменьше водись с неверными, Рехия, ягненочек ты мой, – внушала кормилица. – Все они отправятся в геенну огненную, потому что все они бесстыдники. Они это и сами знают, а оттого еще больше чванятся перед другими здесь, на земле. А самая чванливая женщина – их султанша. Эта неверная проводит время где-то вдали от гарема своего мужа, султана Альфонсо, в каком-то северном городе. Люди рассказывают, будто ее город такой же холодный и гордый, как она сама.

Ничего не возразишь, неверные горды и чванливы, в этом кормилица права. Донья Ракель еще ни разу не видала короля, не знала, как он выглядит. Даже отец – а он ведь один из советников короля, – похоже, видит его не часто.

От Ибн Омара, своего управителя и секретаря, умевшего раздобыть полезные сведения, дон Иегуда узнал, что здешние гранды относятся к нему враждебно. За несколько лет, прошедших со смерти хитроумного Ибн Шошана, они добились расширения своих привилегий, а после поражения короля Альфонсо присвоили себе новые преимущества. Теперь они возмущались: дескать, явился новый еврей, еще хитрее, еще ненасытнее прежнего, и мечтает заграбастать все, чем они владеют. Они поносили его последними словами, склочничали, строили козни. Иегуда невозмутимо выслушал доклад управителя. Он дал Ибн Омару указание – распространить слухи о том, что новый эскривано защищает угнетенный народ от баронов-грабителей и заботится о благе горожан и крестьян.

Партию противников дона Иегуды возглавлял архиепископ Толедский, воинственный дон Мартин де Кардона, близкий друг короля. С тех пор как христиане отвоевали эти земли, церковники неустанно боролись с еврейскими общинами. В отличие от прочего населения, евреи не платили церковную десятину, уплаченные ими подати шли непосредственно королю. Ни папский эдикт, ни постановления кардинальской коллегии не могли изменить положения дел. Архиепископ дон Мартин был заранее озлоблен, так как предвидел, что евреи, имея на своей стороне хитроумного Ибн Эзру, будут еще сильнее упорствовать в своем нечестивом нежелании подчиниться требованиям церкви. Он старался любыми средствами противодействовать новому эскривано.

Тем большей неожиданностью стал визит, вскоре после переезда дона Иегуды в Толедо нанесенный ему – по-видимому, с самыми дружественными намерениями – каноником доном Родригом[36], который был секретарем архиепископа и духовником короля.

Этот спокойный, учтивый человек живо интересовался книгами. Он говорил, читал и писал на латинском и арабском языках, умел читать и по-еврейски. Он с удовольствием побеседовал с Иегудой, а еще больше ему понравилось общаться с мудрым другом Иегуды – Мусой ибн Даудом.

Помещения, отведенные Мусе, были обставлены покойно и уютно. Старик дважды на своем веку пережил изгнание; он знал, что такое нищета, и научился сносить ее без ропота. Но именно поэтому он ценил удобства. Не без легкой гордости показывал он канонику, как продуманно расположены в его покоях отопительные трубы, как тщательно выполнен войлочный настил на стенах – его можно было смочить при помощи хитрого устройства и таким образом обеспечить себе приятную прохладу в жаркие дни. Многочисленные книги были размещены так, чтобы в любой момент Муса мог достать нужную; его любимый книжный пюпитр стоял на хорошо освещенном месте. Маленький круглый зал распахивался прямо в сад, так и призывая посидеть, отдавшись спокойному созерцанию.