Вокруг меня покачиваются дамские шляпки.
Вся свита Императрицы села верхом. Вон и она сама впереди на каурой кобылке. Элегантный силуэт, тонкие линии, истинная грация.
И мы поскакали вперед по проулку, резко, будто всегда были готовы к сумятице скачки. Каким-то неимоверным чудом выбрались на проспект. Кони чуют свободу, несутся вперед изо всех сил. Конь подо мной так и норовит вырваться первым, его отжимают другие. Прогулочные кареты, другие всадники, пролетки - все уступают дорогу резвому выезду Императрицы. Она возглавляет скачку, неутомимая, лихая, кажется, всем довольная и очень красивая. Настоящий соблазн для моего мужа.
Мой конь проскочил вперед и занял место сразу за кобылой Императрицы. Я бы предпочла оказаться где-то подальше, в хвосте, но, увы, не все решает всадник. Кони перешли на размеренный шаг, фырчат алыми ноздрями, приводят в порядок дыхание.
Из переулка выскочил мальчик лет десяти на вид, бросился между лошадьми, чуть не попал под копыта и, наконец, попался словно в ловушку между моим конем и лошадью Императрицы. Чумазая рука что-то сунула в мои пальцы, и мальчик побежал дальше. Все, что я успела сделать –чуть приоткрыть сложенную вдвое бумажку. Почерк Соколова весьма узнаваем. Его перепутать почти невозможно.
"В полночь. В дворцовом саду" - все, что я успела увидеть.
Императрица набрала туже повод, поравняла с моим мериночком свою кобылу и потянулась к моей руке. Накрыла ее своею ладошкой. Записку я отдала, это ей послание. Ей, а не мне мой муж назначил свидание. Я улыбаюсь учтиво, а в душе горькая смута. Как сказал Император? От жен, от любимых женщин заводят детей, остальным поутру дают горькое снадобье. Для Соколова я только кукла, источник страстей, порочная девка, не больше. Любит он ее, свою прекрасную Императрицу. Или ее он тоже не любит? Может, стоит еще побороться за свое собственное счастье? Ведь была же у нас целая ночь, полная удовольствий, и на роскошные платья для меня он не поскупился. Наш брак венчанный, он навсегда, его ничем не разрушить. Значит, мне есть за что биться - за свою счастливую жизнь с красивым мужчиной. Других женщин в его постели не будет.
Мы сделали круг и развернули коней ко дворцу. Милые разговоры, веселье, улыбки, мельтешение нарядов и кружев повсюду. Надутые губки тех фрейлин, которых задела чуть жесткая шутка.
Лошадей приняли из наших рук конюха, мое платье наверняка пропахло скачкой. Благо Бэтти любезно помогла мне наложить заклинание на ткань, вся грязь и запахи ссыпались еще на пороге конюшен. Девушки щебечут о скором ужине, о том, какие будут поданы блюда. И только я вовсю озираюсь по сторонам. Если эту ночь я хочу провести в объятиях мужа, то мне стоит немного спутать карты чужой игры. Главное, встретить того, кто мне нужен.
Галерея, яркий свет, льющийся на пол из окон-иллюзий. Солнце давно скрылось за тучами, а свет все еще льется на дубовый паркет. Небольшая столовая зала, стол накрыт сотней блюд. Отсюда вид открывается самый, что ни на есть, настоящий на Дворцовую площадь. По ней идут мужчины в красивых мундирах, представители лучших родов, высшая знать. Они вдыхают влагу вечернего Петербурга, в то время как мы наслаждаемся ароматом кофе.
Как бы мне выскользнуть, передать весточку? Ее еще предстоит написать. Только на чем? Я смотрю во все глаза на эти мундиры. Одна из фрейлин перехватила мой взгляд, хмыкнула.
- Красавцы! Из окон чудесный вид. Я смотрю, муж не балует тебя лаской, Станислава?
- Простите, - прошу прощения я неизвестно за что. Скорее всего, с перепугу.