- Я согласна!
- Вот и чудесно. Дорогая, покажи мне кабинет своего отца, - поднялся из-за стола Александр. И тут я вспомнила про книгу. Дневник отца, он где-то должен быть спрятан. Сама я его не нашла, да и не слишком сильно искала. Ведь для того, чтоб найти, нужно было разобрать все шкафы и, может быть, даже их сдвинуть. Отец знал толк в тайниках. Мачеха никогда бы на дала устроить такой погром в этой квартире.
В отцовском дневнике может быть рассказано многое о его необычных экспериментах, да и о моем детстве тоже. Если повезет, то на страницах будет выведено имя моей настоящей матери. Вдруг она окажется княгиней.
- Дорогая, я провожу тебя до кареты. Думаю, тебе стоит навестить ателье модистки, покуда я буду занят.
- Позволь мне собрать все папины книги, чтобы ничто не пропало.
- Хм.

14. Глава 14

Дом сиротеет, прощается с книгами, со старинной пепельницей в форме цветка, даже ее я не хочу оставить мачехе. Да она ей и не нужна. Латунь, лишенная гравировки, примитивная, старая, с выбитой на донышке неясной мне цифрой "2р50к".
Что значит это число? Может, дата? Но из какого она выдернута календаря? Я в детстве часто крутила в руках эту безделицу, но так ничего и не поняла. Да и отец никогда не курил, пепельницей вообще не пользовались. Гостям он ставил другую, эта вечно дремала в полном безделье на книжной полке.
Помощники Александра, точней его слуги, подставляют ящики под книжные полки. Муж сам чарует старые фолианты, при помощи магии бережно пакует их в полном соответствии с тем порядком, в каком они были выставлены у отца. Гвозди сами впиваются в крышки, словно бы жала металлического комара. Поверх древесины проступают перечни книг, выжженные моим собственным даром. Я отчаянно боюсь что-нибудь перепутать, забыть. Именно поэтому и наложила такое заклятие на папину библиотеку, на десятки собранных им книг.
Шкаф с одеждой не тронут. Его содержимое пусть заберёт себе мачеха в память о папе, что-то она наверняка перешьет для моих братьев. Надеюсь, я никогда больше их не увижу и не узнаю, как смотрятся атласные сюртуки на их располневших фигурах.
Прислуга суетится, мечется по дому, пакует корзины, чемоданы, узлы. Все вещи моего семейства вот-вот переберутся из Петербурга в глухую провинцию, и я этому очень рада. Пусть так. Я бы и сама готова сбежать, лишь бы не жить с ней в одном городе под нашим вечно плачущим стальным небом.
Очередной ящик оказался набит доверху опилками пополам с паклей. Я подняла взгляд на Александра.
- Книги закончились, пришла пора артефактов. Разбери пока платяной шкаф.
- Зачем? Все те вещи достанутся мачехе.
- Не перечь супругу, скандал ты можешь устроить, когда мы останемся наедине, сейчас же просто разбери шкаф. Степан, проследи, чтобы моя супруга не смухлевала и пристально все осмотрела.
- Что все? - не совсем поняла я.
- Воротнички и карманы, швы, подкладки. Чулки с особым пристрастием. Посмотри, нет ли там дыр. Нехорошо отдавать рваные вещи твоей семье. Степан, помоги ей.
- Думаю, они сами разберутся, что с этим делать, - супруг внимательно и зло посмотрел мне в лицо.
- Публичный скандал?
Я промолчала, это лучшее, что можно сделать, когда сказать хочется слишком много. В конце концов, разобрать папины вещи не слишком сложно, если не думать, ради чьего удобства я это делаю. И не предаваться воспоминаниям.
Чуть хрустнули старые петли, давно их не открывали, вот и заросла латунь окислом. На долю секунды мне стало неудобно перед чужими людьми за этот мелкий огрех.
Внутри рядами висят сюртуки, рубашки, несколько мантий. Я вынула для начала домашний халат. Ворот цел, на манжетах ни пятнышка. Только шовчик заплатки стал чуть более виден, поистрепался со временем. Я раньше любила вот так зашивать, чтобы было совсем не заметно. Даже странно теперь, что ниточка вылезла, да и шов как будто сделан другой рукой. Я обычно подхватываю ткань с изнанки совсем незаметно. Так что, выкидывать или оставлять? Мачехе вряд ли он пригодится такой. Но и рука выбросить не повернулась, слишком много меня связывает с этой вещью.