Все молили об одном…

О спасении.

Я покинула Дейвара всего три часа назад, и за это время размеренная жизнь Обители разбилась, превратившись в хаос. Солдаты не были готовы к внезапному налёту врагов. И хотя затем ирбисы отступили за стены, но, похоже, лишь для того, чтобы перегруппироваться и ударить снова.

Может, сегодня? Или завтра?

Все понимали — это случится. И Обитель не готова.

За арочными окнами бесновалась снежная буря — такая дикая, что ставни, укреплённые железом, дрожали под её натиском.

Те, кто были на улице, шептались, что порывы ветра даже оборотня в латах сбивают с ног, видимость нулевая, холод как из мёртвой бездны, а ледяное крошево царапает кожу до крови. Солдаты предполагали, что буря магическая. Но не понимали, откуда у неотёсанных ледяных варваров такая мощь.

“Не иначе как души продали тьме”, — звучало то тут, то там.

Сидя на краю деревянной скамьи, я комкала мантию и с тревогой прислушивалась к разговорам вокруг. Оказывается, крупный военный отряд, который должен был добраться до нас ещё неделю назад, застрял на переправе. Теперь казалось — не просто так. А группу ирбисов на северных холмах разведка заметила ещё день назад, но передала, что там всего дюжина голов. Оказалось куда как больше. Что хуже всего — среди них много крепких магов.

Сегодня во время короткого столкновения у ворот солдаты ощутили это на собственной шкуре. В лазарете не хватало коек для раненых. Атмосфера стояла подавленная.

В зал вошла Морелла. Высокомерно вскинув острый подбородок, росомаха прошла к трону многоликого и поднялась на три ступени. Её длинная тень упала на толпу. И зал умолк, обратившись взглядами к настоятельнице.

Белая мантия облепляла её худое тело. Чёрные волосы, стянутые в тугой узел, отливали синевой, а глаза горели фанатичным блеском.

— Все мы грешники! — Её голос звенел, как клинок, рассекающий воздух. Чёрный язык мелькнул между зубов. — Мы лгали. Допускали блуд в мыслях. Ставили себя выше небес! …пришло время расплаты. Кровью. Телом. Жизнью! Вы думаете, жалкие подношения умилостивят Ньяру? — она гневно показала на подношения. — Нет! Разве вы не слышите?! Буря шепчет голосом Ньяры! Она не примет ваших подарков. Мы — пыль под её ногами! Плесень на стенах храма! Ньяра отвернулась от нас!

Сёстры осенили себя защитным кругом, их губы шептали молитвы.

Воины в доспехах сжали мечи так, что костяшки белили.

— Мы сами призвали кару на наши головы! — яростно выкрикнула Морелла, вскинув руки. Её человеческие ногти вытянулись в звериные — загнутые, острые — будто она хотела зацепиться за воздух. — Явление великой Ньяры восприняли мы как благословение, а это было предупреждение. Последний шанс для искупления. Чистейшая Ньяра взглянула на нас и что узрела? Праздную радость, втаптывание ритуалов, насмешки над старшими. В невежестве своём мы заигрались. Решили, что мы выше небес!

Я прижала ладонь к груди, пытаясь унять дрожь.

Каждое слово Мореллы впивалось в кожу иглой.

Вонзалось в сердце ноющей занозой.

Никто в зале не был виноват! Только я. Это я — та, кто слишком много возомнила. Я — та кто заигралась. Кровь на снегу… кровь на камнях… Я писала просьбы, уверенная, что смогу всех спасти! А в итоге ирбисы напали даже раньше, чем в моём сне. В итоге… Ничего не стало лучше!

— Цветы на деревьях — то были слёзы нашей милостивой богини, — шипела Морелла. — Она оплакивала нашу будущую смерть! Кара всегда приходит к тем, кто мнит слишком много. Кто думает, можно не платить по счетам. О-о, тогда вы заплатите куда больше — вот что пыталась сказать Ньяра!