Да и о каком разговоре может идти речь? Я ровным счетом ничего не понимаю в немецком, для меня он звучит слишком грубо, чтобы захотелось его изучать. Нет. Точно нет. Никаких разговоров. Да и со странными переглядываниями давно пора завязывать. А ещё лучше вовсе было их не начинать, потому что в очередной раз не взглянуть на его улыбку при встрече просто не могу. Она притягивает, и я тут же забываю, что дала самой себе обещание отправить незнакомца в полнейший игнор. Слабовольная до невозможного, вот честно…

 Совсем не подозреваю, что следующий день запустит новый этап в нашей истории. Тот, что по-настоящему сделает её нашей. Общей. Одной на двоих. 

В очередной раз направляюсь на озеро, убеждая себя в том, что в этот раз брюнета точно не может там быть. Всё раз до этого однозначно совпадения, которые не могут повторяться многократно. В общем, вешаю мысленную лапшу сама себе на уши, а когда всё-таки достигаю излюбленного места и не нахожу там взглядом мужскую фигуру, ставшую привычной, неожиданно испытываю укол разочарования. Какого черта? Неужели я неосознанно шла сюда именно для того, чтобы снова увидеть незнакомца? Злюсь сама на себя, прикусываю до боли губу. Чем только думаю?»

17. 16

Дни бегут быстро. В какое-то мгновение начинает казаться, что даже слишком. Наверное, из-за того, что целый день ощущаешь себя крыской, бегущей в кругу. Как ни крути, дети требуют много внимания и ответственности.  По окончанию десятого дня понимаю, что треть задачи, поставленной передо мной бабушкой, уже выполнена.

— Да, мам, —  улыбаюсь её лицу в экране смартфона и подхожу ближе к комнатному светильнику, который стоит на прикроватной тумбочке.

С потолочным освещением в лагере беда, поэтому приходится довольствоваться, чем есть. Да и к тому же, даже связаться с мамой могу только поздним вечером, когда дети уже спят. И то, впервые за все прошедшие дни, потому что предыдущие заваливалась спать, как только голова касалась подушки. Думаю, причиной тому множество конкурсов, спортивных соревнований, походов на озеро и проведенных дискотек, на которых за мелкими проказниками нужен глаз да глаз. Вроде бы, младшая группа, а интриги плетут такие, что впору задумать о том, какой сырой и унылой кажется собственная жизнь в сравнении с их.

— Привет, милая, —  она активно махает мне рукой. — Как твои дела? Выглядишь так, будто по тебе проехался самосвал.

Ох, уж мама, как всегда, до невозможного щедра на комплементы.

— И чувствую себя, кстати, так же, — тяну губы в улыбке.

— Привыкай, родная, — весело продолжает подшучивать. — Как только ты окончишь университет и слезешь с моей шеи, это станет твоим бытом. Хотя, что ждать-то? Начало положено, может, теперь слезешь с моей уставшей шеи пораньше?

У нас с ней свой особенный юмор, поэтому её предложение вызывает лишь мой звонкий и искренний смех.

— Не так быстро, женщина, —  отрицательно качаю пальцем в камеру. — У меня в запасе, как минимум, ещё полтора года магистратуры. Придется сжать булки и потерпеть иждивенку ещё немного.

— Звучит, словно приговор, —  хмыкает, покачивая бровями.

— Так и есть, —  улыбаюсь.

Пока мама выискивает в прихожей кота, чтобы показать, как она избаловала его едой за мою недолгую отлучку, замечаю курточку отца, что весить на вешалке. Сердце невольно ёкает? Видимо, я что-то пропустила, а мать совсем не спешит ничем делиться. Боится, что выскажу своё отрицательное мнение?

После их расставания, мои отношения с отцом остались теплыми и семейными, пускай мы почти не имели возможности видеться. Но по поводу их союза я, конечно, оставалась при своем мнении.