- А что, молодой человек, растете, взрослеете. Похвально, похвально, - Лазарь Моисеевич всегда с уважением обращался к студентам и даже на пересдаче экзаменов у злостных прогульщиков не повышал голоса. – Может, из вас ещё и выйдет толк.

- Да вышел уже весь, одна бестолковость в голове и осталась, - Тимофей обречённо вздохнул.

- Ну что вы, мой друг, что вы! Ещё не все так безнадежно. Вы, конечно, человек, поддающийся влиянию, сомневающийся. И, откровенно говоря, в операционной я вас не вижу, - профессор уставился в окно на набережную, на реку, на снующие автомобили и спешащих людей.

Он по молодости был идеалистом и считал, что правда, даже если она горькая как полынь, лучше сладкой приторной лжи. А потом жизнь показала молодому врачу все грани своей фантазии. Были у Лазаря Моисеевича и карьерные взлеты, и падения, расставания и ошибки, потери и бесконечный бег времени, неукротимый отсчёт лет. И вот на закате жизни к нему за советом пришел молодой человек, для которого узнать правду болезненно, но так необходимо?

- То есть отец прав, я - коновал?

- Нет, ваш многоуважаемый отец не прав. А не прав он в том, что вознёс свой талант оперирующего врача на пьедестал, считая, что все остальные врачи годятся только ему в подмастерья, - он помолчал ещё немного, уже рассматривая понурого Тимофея, и продолжил: - Но для успешного проведения операции важна помимо знаний реакция. Скорость мысли, принятия решений, другими словами. И уверенность в своих решениях. Иногда счёт идёт на секунды, на доли секунд, и хирургу нельзя спросить совета, сбегать за помощью. Понимаете меня, Тимофей Алексеевич?

- А я тормоз? – уже совсем убитым голосом спросил Тим.

- Да, - наставник решил забивать гвозди в крышку гроба Тимкиных надежд громко и бескомпромиссно. – Если хотите выражаться такими словами, то да! Вы – тормоз! Вы могли бы стать хорошим диагностом, терапевтом, но хирургом вы будете отвратительным.

- Почему же вы раньше этого мне не говорили? – Тимофей был в недоумении.

- Вы не спрашивали, молодой человек, не спрашивали. А я не имею столь вредной привычки лезть к людям с непрошенными советами. Пошлют-с, знаете ли, а у меня нет желанию туда ходить, годы уже не те, - внимательно разглядывая своего собеседника, проговорил профессор.

- И что мне делать? – растерянно спросил парень.

- Но вы же уже все решили. Вот и действуйте. Это вполне ваш путь. Я даже могу вам помочь в некотором роде, если не боитесь забраться совсем уж в глушь.

- Глушь? – Тимофей не знал, хочет ли он в глушь или нет. Но жить без горячей воды из крана и интернета он не пробовал.

- Да, в N.

- Где это?

- Часа четыре езды от Санкт-Петербурга, если на машине. А если с пересадками на двух электричках, то подольше будет.

- А интернет там есть? – задал насущный вопрос Тим.

Лазарь Моисеевич рассмеялся в ответ:

- Помилуйте, любезный, это же не совсем дыра. Там целый районный фельдшерский пункт, обслуживающий десяток деревень и пару городков покрупнее. Вы может удивитесь, но там даже аппарат УЗИ есть исправный и в штате десяток врачей разных профилей. Ну, что? Согласны?

- Да, - Тимофей решительно кивнул головой.

- Вот и отлично. Я позвоню своему хорошему знакомому, замолвлю за вас словечко. Но учтите, Тимофей Алексеевич, там придется работать, в прямом смысле слова.

- А что есть непрямой смысл этого слова? – развеселился Тимофей. После принятого решения и дышалось как-то намного легче.

- Может и есть, но я имею в виду, что имя ваших достойных предков вам не поможет. Там вы будете не сын, и не внук, и даже не Тихомиров, а так – молодой-зеленый врач, которого будут учить все от санитарки до главврача. И вам придется учиться.