– Ты сперва работу найди и хоть один пенни получи, – хмыкнул Маккеннет, – потом будем про свадьбу разговоры вести.

– Конечно, мистер Маккеннет, – кивнул с победной улыбкой Шон, – но клянусь – скоро я вернусь за моей Шанной с такой суммой, что вы сами захотите её отдать за меня!

– Эй, Шонни! Поди сюда… – младший Фланаган обернулся на голос отца и, быстро простившись, покинул Брайена.

– Чего этому Маккеннету от тебя было нужно? – хмуро уточнил Донал. – И где тебя носило?

– Кажется, я только что заключил сделку… – сообщил Шон, чувствуя, как дрожат руки. – Пойдём домой? Есть разговор…

***

– С ума сошёл? – отец метался по комнатке, норовя снести стол и лавку. – В какой город, Шон? Ты думаешь, там так легко найти работу? Англичане эту страну задушили. Нищета повсюду. И там тебя никто не ждёт! Сгинешь один. Ты же ничего не знаешь о жизни там, в Слайго! Это тебе не на ярмарку на один день съездить. Да… если бы всё было так просто, думаешь, люди сидели бы в деревне на одной картошке?

– Они просто боятся. Боятся жизнь поменять, – пожал плечами младший Фланаган. – А я не боюсь… Мне есть ради чего рисковать.

– Вот дьявол! Шон, она просто девчонка! Таких вокруг… – отец развёл руками. – Ну, не хочет этот чёртов Маккеннет с нами родниться – найди другую! Ну что на ней свет клином сошёлся? Я знаю, что любишь. Отболит – другую полюбишь. Я тебя никуда не отпущу!

Шон вскинул на отца бешеный взгляд – впервые в жизни он готов был сказать то, за что потом наверняка будет совестно. Он не хотел обижать отца, но тот задел за живое. Не ожидал Шон, что отец так осерчает. Прежде он всегда Рыжего понять старался.

Искры уже летели, вот-вот вспыхнет пожар.

Однако яростный спор вдруг прервал тихий, но настойчивый стук в дверь.

– Кого там ещё принесло по ночи? – рявкнул хозяин дома.

Рыжий благоразумно пошёл открывать сам – отец сейчас готов был любого с крыльца спустить.

Шон распахнул дверь и удивлённо уставился на гостью. Женщина оказалась совершенно ему незнакома. Молодая, стройная, красивая, одета прилично, даже богато. Но приличные дамы в такой час одни не бродят. Да ещё и в одиночестве. Ни лошади, ни вещей не видно.

Дама разглядывала Фланагана, молча, неспешно, внимательно, с приятной улыбкой, любопытством и, пожалуй, капелькой восхищения. Он, позабыв о гостеприимстве и учтивости, пялился на странную даму, тоже молча, и тоже с любопытством и лёгким восхищением.

В тёплом свете лампы, которую Шон держал в руке, её светло-карие глаза казались золотисто-медовыми. Голову покрывала шаль. И всё-таки Фланаган успел приметить выбившийся из-под неё рыжий локон.

– Ну… здравствуй, Шон! – наконец произнесла женщина, будто кошка мурлыкнула.

– Здравствуйте! – растерянно кивнул он в ответ.

Как раз в этот миг подошёл отец. Шон уловил это спиной.

Донал распахнул дверь чуть шире – решил сам взглянуть, кто посмел явиться в гости в столь неурочный час. Рука его легла на плечо сына, стиснула так, что Шон едва не взвыл от боли… Рыжий посмотрел на окаменевшего отца, потом на женщину, так и стоявшую на пороге.

Сердце вдруг замерло на мгновение.

Донал пытался что-то сказать, но язык не подчинялся, только губы двигались беззвучно…

Незнакомка подняла на него янтарные глаза.

– Здравствуй, Донал!

И тогда отец прошептал одно лишь слово, которое всё объяснило:

– Айне…

Одно слово, перечеркнувшее все планы Шона.

***