Разумеется, он не дерзнул бы целовать её на виду у всего Каерхина. Смутившись, лишь коротко коснулся губами горящей щеки Шеннон. Но большего никто и не ждал, толпа умилённо ахнула. Обряд был исполнен.

Лишь мистер Маккеннет при этом едва заметно дёрнулся вперёд, сверля Рыжего гневным взглядом. Но кое-кто из соседей осадил его, ухватив за плечи. Шон не слышал, что ему говорили, но, судя по жестам и напору, отца Шанны убеждали, что вмешиваться сейчас негоже. Праздник есть праздник.

Брайен ещё раз яростно сверкнул глазами в сторону дерзкого рыжего парнишки, но быстро утих и опять вернулся на своё место за столом.

А Шон через мгновение уже забыл о нём, ведь в его объятиях сейчас была она – самая прекрасная, нежная, красивая, самая дорогая и близкая, единственная, любимая. Девушка, о которой он мечтал, наверное, уже лет пять, а то и больше. Он знал, что свяжет свою судьбу с Шеннон уже в ту пору, когда другие мальчишки в сторону девчонок смотрели лишь с насмешливым презрением, и думать не думали о какой-то там любви.

Но Шону даже в детстве казалось, что она удивительная, совсем не такая, как другие дети – лёгкая, светлая, невесомая, как пушинка или солнечный зайчик.

Он никогда не ходил в церковь, но знал откуда-то, что на небесах живут ангелы – должно быть, слышал от кого-то из деревенских. И Шону долгое время казалось, что она – заблудившийся ангел. Перепутала райский сад с зарослями одичавших роз во дворе Маккеннетов.

Он боялся даже смотреть в её сторону, куда уж там заговорить...

Но однажды это случилось.

Он нашёл очень красивый цветок на пустоши. Рыжий таких никогда прежде не видел.

И сразу вспомнил про дочку Маккеннетов. Нежный и душистый. Редкий. Как сама Шанна.

Он сорвал цветок и побежал к их дому – хотел подбросить тайком на скамью или на крыльцо, но Шеннон его заметила. И заговорила…

Шон ждал, что эта девочка, похожая на сказочную принцессу, станет насмехаться над ним – рыжим оборвышем в замызганных штанах. Над ним ведь всегда норовили посмеяться даже такие же чумазые босяки. А тут…

Но она не стала смеяться, а спросила, как его зовут, где он живёт, и как оказался у их дома. И она приняла его подарок, и её глаза, светлые, как ручей Банберн, горели от восторга, когда она крутила в тонких пальчиках хрупкий стебелёк цветка.

С тех пор Рыжий повадился приходить к Шанне при любом удобном случае. Пока не попался на глаза Брайену. Хозяин дома в гневе был страшен…

Но Рыжий приходил всё равно. Ради встреч с Шеннон он готов был к самому дьяволу на рога забраться… Подумаешь, мистер Маккеннет!

Наверное, если бы девочка тогда сказала ему сама, что не хочет его больше видеть, Фланаган мог бы отступить. И то, ещё поборолся бы.

Но Шеннон тоже ждала этих встреч, и радовалась так искренне, и всегда была нежна и ласкова. И Шон летел на свет её глаз и блеск улыбки, как ночной мотылёк на свет маяка.

Но даже сейчас, когда они уже подросли – конечно, ещё не взрослые, но всё-таки не малые дети – даже сейчас они вынуждены были встречать только тайком, сбегать из дома, прятаться в зарослях роз, не попадаться никому на глаза.

Но сегодня всё было иначе…

Пусть на один чудесный вечер, но Шон получил право быть рядом со своей «прекрасной розой», не таясь и не скрывая своей любви.

И он повёл её в круг, гордый тем, что танцует с такой красавицей. А ещё больше гордый тем, как она смотрит на него. Ещё бы! Шон ведь всей деревне сегодня доказал, что он чего-то стоит.

И вот сейчас он мог касаться её нежных маленьких ладоней, обнимать за тоненькую талию, чувствовать, как она дышит взволнованно, как маленькой птичкой бьётся о клетку рёбер её сердечко. Мог смотреть в глаза, кружась в бесшабашном удалом танце, лететь руку об руку с ней, пока вечернее небо и площадь под ногами не поменяются местами. Ловить её смех, улыбку, сияние глаз, аромат цветов в волосах.