Ни «литературная нищета» библиотек Иркутска, ни отсутствие многих «специальных пособий», ни новизна темы, которой стечением обстоятельств пришлось заняться, не помешали И. Д. Черскому по достоинству оценить найденное. «Руководствуясь строго определенным горизонтом отложения, общим характером и процентным содержанием изделий различного типа, материала и способа отделки», он объявил об открытии в Сибири первого памятника древнекаменного века.

Вопреки ожиданиям иркутских исследователей, их сообщение о находке палеолита в Сибири было встречено в научных кругах Петербурга и Москвы более чем сдержанно. Никаких откликов, по существу, не последовало и только через десять лет в книге графа А. С. Уварова «Археология в России» было вновь обращено внимание на сообщение о результатах раскопок на берегу Ушаковки. Однако лидеров русской антропологии не оставляли скептицизм и недоверие. Так, один из выдающихся русских археологов В. А. Городцов, всячески подчеркивая «недостатки строго научных археологических исследований», никак не мог согласиться с тем, что в Иркутске вместе с несовершенными каменными орудиями найдены столь замечательные предметы искусства. Полным молчанием игнорировал открытие в Прибайкалье Д. К Анучин. Не удивительно поэтому, что в сводных трудах по археологии палеолита мира, изданных за рубежом (Г. и А. де Мортилье, Г. Обермайер, Г. Ф. Осборн), не найдешь ни слова о находках около Военного госпиталя.

И. Д. Черский, между тем, до конца верил в оправданность своих заключений и предсказывал. что такие же. как лагерь у Военного госпиталя, стоянка каменного века будут при специальных поисках открыты повсюду в пределах Сибири вплоть до северных окраин ее. В этом отношении он позже нашел серьезную поддержку в лице известного знатока российских древностей А. Л. Спицина, который призывал «свой палеолит… изучать самостоятельно, обращаясь к западному только для сравнения». Как бы то ни было, но лишь через шесть десятилетий после раскопок И. Д. Черского и А. Л. Чекановского стоянка, исследованная ими, была окончательно и без каких-либо колебаний включена в список наиболее интересных памятников древнекаменного века Сибири, раскрывающих древнейшие страницы истории культуры Северной Азии.

В заключение следует подчеркнуть, что значение открытия известных сибирских геологов в области археологии палеолита России отнюдь не ограничивается тем, что оно первое и оцененное на уровне мировой науки того времени, хотя и это само по себе явление в истории культурной жизни Сибири бесспорно выдающееся. Не менее важна роль, которую сыграл И. Д. Черский в становлении сибирской школы исследователей древнекаменного века. Достаточно сказать, что именно его работы и сам он лично вдохновили замечательного сибирского краеведа И. Т. Савенкова, заняться поисками стоянок охотников за мамонтами в долине Енисея. И. Д. Черский встречался с ним в Красноярске и Минусинске, подтвердив палеолитический возраст найденных на Афонтовой горе каменных орудий, что способствовало развернувшимся здесь впоследствии большим по масштабам раскопкам. Незримые, но прочные нити связывают И. Д. Черского со вторым и третьим поколениями изучающих древнекаменный век Сибири – с представителями иркутской (Б. Э. Петри, М. М. Герасимов, Г. Ф. Дебец, Г. И. Медведев, М. П. Аксенов) и красноярской (Н. К. Ауэрбах, Г. П. Сосновский, В. И. Громов) школ исследователей палеолита. В достижениях, которыми по праву гордится русская наука, есть заметная доля труда, вложенная в свое время И. Д. Черским и А. Л. Чекановским.