Руки тянулись стащить её и употребить самой, немного поделившись с Гелией. Но, обделять других детей, пусть они и не самые лучшие родственники, было бы неправильно. Да и с половинки этого кружка можно было сделать наваристой и душистой каши так, что пальчики оближешь. Лишь бы ещё масло найти. Порывшись в пыльных плесневелых крынках, нашла топленое масло и очень этому порадовалась.

Маленькая, металлическая печка – буржуйка ютилась в углу кухни, отделанном камнем. Её тонкая, кривоватая труба уходила в потолок и терялась, скорее всего, за пределами тяжелой кровли из заросшей мхом, старой черепицы. Хворост для растопки был тут же, в большой плетеной корзине с разобравшимися от долгой эксплуатации, боками. Но так видимо, и было задумано – концы веток не нужно было обламывать.

Готовка не заняла много времени. Перловая крупа сварилась быстро, а заправка для каши из пережаренного лука, моркови и мелких кубиков от половины кольца, наполнила старый дом аппетитными ароматами.

Найденную глиняную посуду пришлось кипятить в тазу – до такой степени она была грязной от остатков предыдущей пищи, подозреваю, что присохшей в разное время.

- Ты знаешь, что мамка с отцом у соседей празднуют сговор? – Раздался голос моего сводного братца. – И за взятую колбасу ты ещё сегодня получишь трёпку?

- Это почему же? – Спросила я.

- Она хранилась до дня рождения матери и нам было запрещено её трогать. – Пожал он плечами. – Но обратно ты её уже не соберешь, так что корми нас. Пахнет очень вкусно.

Мальчишка был, как и Цанти, чересчур активным и пронырливым. Сбегав в комнату, он принес в руках завернутый в тряпку, ноздреватый хлеб.

- Чуть не попался утром, но успел улизнуть. – Не покаялся – похвастался он. – По крайней мере нам поесть хватит, а муки для лепешек нет уже. Надо вечером на мельницу сходить.

- Ты и там воруешь? – Резко спросила я с укоризной.

- Зерно грузить помогаю и в жернова сыплю на помол. – Усмехнулся он, потянувшись за ложкой и разломив хлеб на пять частей. – А после работы мельник платит мне мукой.

Мне стало немного совестно, что сразу думала о нём плохо. Нет, хлеб-то он украл! Значит не настолько невинный и чистый. Но факт его подработки вызвал во мне не только одобрение, но и негодование. До чего же эти горе-родители довели детей своим безразличием, раз они на прокорм себе ищут!

Покормив всю ораву, заставила Цанти смотреть за младшим, пока мыла посуду до скрипа. Столовая тряпка воняла хуже, чем стоял запах в уличном туалете, поэтому выбросила её без всякой жалости. Нарвала травы и пучком отмывала жир в горячей воде.

С обеда, когда развешивала за домом выстиранные в зольной воде тряпки, на которых была вынуждена вчера спать, почувствовала чужое присутствие за спиной. Пальцы щипало от едкого щёлока, но в момент, как почувствовала на себе заинтересованный взгляд, захотелось поёжиться и мысли о боли выветрились.

Резко обернувшись, посмотрела на великовозрастное дитя, что с гадкой ухмылкой блуждал заинтересованным взглядом по моей одежде. Рыжие вихры волос его были спутаны, а тяжелый подбородок украшала недельная неопрятная щетина, грозящая вот-вот уйти в свалявшуюся и слипшуюся от остатков еды и питья, бороду.

Рост довольно молодого человека был под стать сказочным богатырям. Даже на расстоянии, по сравнению с ним, я чувствовала себя пигалицей перед кондором. Да и, судя по исходящему от него запаху, если он падалью не питался, то явно валялся рядом.

- Так вот как выглядит моя будущая жена. – Протянул он с явным презрением, видимо, разочаровавшись в отсутствии у меня хоть каких-то женственных форм. – Подойди ближе. Мне нужно оценить то, что должно теперь каждую ночь радовать мой взгляд.