В ста шагах ветрище – а рядом штиль. Что за хрень, подумал я. Фи, сударь, «хрень», а еще Интеллигент.

Как-то многовато всякой хрени за раз: летающая кровать, лес истукан, «модуль» этот дурацкий, непонятный человек Москва…

– Вперед, – упрямо сказал непонятный человек Москва, и тут же немного смягчился, – Прошу вас, по аппарели, внутрь. И это… простите за «головастика», пожалуйста. Какой же вы головастик, вы герой.

Герой… Сам ты герой. И головастик тоже ты, Москва. Извини. Я обернулся, посмотрел на останки блиндажа. Останки не дымились, ничего там не горело, не светилось. Слабенький какой-то ад, бутафорский. Весьма интересная перемена восприятия, еще несколько минут назад все было не так. А нас вообще было несколько, где-то там еще парни… аппарель, красивое слово…

Бум. Не моя ли это голова стукнулась об аппарель? Какой обидный тупой звук, однако.

– Эх… – послышался огорченный голос, – Теперь одному тащить.

Здесь, конечно, уже не Ганимед. Солнце вставало ярко, сочно, превращаясь из тонкой линии на горизонте в шар. Это было забавно: словно ярко-оранжевая капля не падала в воду, а отделялась от нее, взлетала и возвращалась обратно в облако. Только капля была не из воды, а из…

– Рольф, Ральф! Ну-ка, из чего сделаны звезды?

Единственный способ отклеить носы близнецов от иллюминаторов – это задать вопрос, дать возможность поумничать. Пробовали не отклеивать, но стекло мгновенно запотевало от дыхания, буквально с первых же слов, сказанных прямо в иллюминатор. Так что, близнецы морщили носики от неудовольствия, и отцеплялись от картинки внизу. Мудрость приходит с опытом: наморщенный нос автоматически отклеивается от стекла.

На опыте они тоже учатся, не только книжки читают. От настоящей бумажной книжки так просто не оторваться: там хоть ушами шевели, все равно застрянешь, не оторвешься.

– Звезды сделаны из водорода! – крикнул Ральф.

У него на курточке была вышита большая оранжевая буква «А» во всю грудь. Родители прекрасно различали близнецов и без этого, но пацанам так захотелось, ну и пусть – есть еще один повод для смеха.

– Не только из водорода, – отрицательно помотал головкой Рольф, – А гелий ты куда подевал?

Никандр глянул на сына. Белая «О» на Рольфе напоминала открытый рот. Открытый для того, чтобы сразу же возразить, поправить любое высказывание оппонента. Оппонентами Рольфу были все, не только брат. Он мог запросто поспорить с Командиром, благо, возраст позволял. Кто станет перечить восьмилетнему пацану, ну не Командир же?

Надо привыкать к земным словам. Командир – это воевода, воевода – это командир. «Командир» появился при Петре Первом, то есть, однозначно до Спасения. Красивое слово, даже лучше звучит, чем «воевода», и есть в нем что-то боевое, резкое, кричащее. А «воевода» наоборот, теперь кажется мягким, размазанным по тарелке, «воющая вода» какая-то.

Никандр принадлежал к партии Спасения. Те, кто называл Спасение Бегством, были в другой партии. Но, если честно, для самого Никандра особой разницы в этих словах не было. Для иных различать Спасение и Бегство было принципиальным вопросом, а для Никандра не было. Для него было принципиально важно, что у него теперь два близнеца, такое пока редкость.

Близнецы отлипли от иллюминатора, и приготовились воевать: хорошо, если только умами.

– Оба правы, – заявил Никандр, предотвращая сражение, – А теперь спать!

Поймал огольцов за шкирки и уволок, ощущая себя при этом медведем, хозяином не только семьи, но и всей сибирской тайги. Даже не верится, что скоро они все увидят медведей… кажется, медведица пасет потомство, а не медведь… а, какая разница. Не медведицей же себя ощущать? Уволок и уволок, пусть высыпаются.