– А вы не боитесь, господин Юн, что собственные товарищи вас за такое решение засмеют?

– Дак поржала уже парочка, – хрустнул он шеей. – Бегают вон, подпояски себе новые ищут, штаны теряют. А коли с жёнкой вернусь, так и остальные заткнутся. Кликуху нормальную дадут. Так-то я Тийге вообще-то. Это меня сейчас Юным кличут, малой ещё типа.

– Знаете, господин Тийге, только за одно это решение – такое взрослое и взвешенное – я бы уже дала вам новое прозвище. Что ж… Госпожа Имельда, вы не возражаете, если наше дамское чаепитие сегодня вечером украсит своим присутствием один будущий джентльмен?

– Как раз в серванте подходящую чашку видела, – хмыкнула Мелли. – Ещё думала, ночной горшок по ошибке поставили.

Не успел смущённый Юн втиснуться в кресло, как в дверь постучали ещё раз, на этот раз требовательно. Я открыла сама и обнаружила хмурого дэвра с наливающимся кровоподтёком на скуле и скошенным носом. Матёрый, немолодой, весь в шрамах, в косичке на бороде седина серебрится.

– Значит, так, – рыкнул он. – Мы тут типа жребий бросили. Медоед с Лютым отдыхать, значится, завтра будут. Пока рёбра не заживут. А в город выгуливать вас другие будут. Так Ягодке и скажи – Ванга́пу Ярый за ней завтра присмотрит, чтоб, значит, не волновалась.

– Непременно передам, господин Вангапу, – кивнула я. – Простите, а на следующие дни график прогулок между остальными дэврами уже согласован? И кто завтра будет сопровождать меня?

– Там видно будет, – грозно сверкнул он чёрным глазом. – За тебя там ещё рубилово не закончи… Голосуют пока, в общем. И это, тесса… Чего там Ягодке говорить-то завтра, чтоб, значит, отмякла? А то кабана к утру приволочь ей могу, они тут жирненькие, вкусные.

– Не стоит, – я поспешно избавила Мелли от таких сюрпризов. – Господин Ярый, вы поразите мою компаньонку до глубины души, если завтра станете обращаться к ней на «вы» и по имени. Её зовут Имельда Ризе. Можно Мелли, но только если она сама вам это позволит.

– Мелли… – хмыкнул дэвр. – «Медовая». Ну, вот же, нормальное имя, а то навыдумывают Мельд всяких…

– Только если сама разрешит, – непреклонно подняла я палец вверх. Ответом мне был довольный неразборчивый рык.

Далеко от двери я отойти не успела. На этот раз пожаловал сам кайарахи. Перед прогулкой я лишь попросила не вмешиваться в мою работу, но сейчас, наверное, стоит объяснить свой категоричный отказ. Но, кажется, Чёрного Вепря интересовало вовсе не это. Он с порога широко оскалился и выглядел разгорячённым и очень довольным собой.

– Господин Риедарс? – склонила я голову.

– Я тут чего подумал, тесса Аурелия. Вы бы инструмент-то проверили. Тащил я его аккуратно, но мало ли чего…

Что ж, достойный повод для визита. Да и Юну не помешает настроиться на нужный лад. А после обсудим, какими словами уместно будет похвалить игру леди, если та решит проявить свой талант при знакомстве. Окна в гостиной, куда мы вернулись, были распахнуты настежь и мне почудилось в кустах снаружи какое-то подозрительное шевеление. Юн при виде кайарахи подскочил вместе с креслом, застрявшим на бёдрах.

– Господин Юн, – успокоила я детину. – Я собираюсь немного поиграть, а вы пока сосредоточьтесь на том, какие чувства вызывает эта музыка в вашем сердце. После мы с вами постараемся облечь это в слова, и это будет вашим первым уроком. Наши благородные леди сильны в изящных искусствах и правильная реакция на их талант сильно повысит ваши шансы им понравиться.

– Ага, – жалобно произнёс юноша. – А вы, тесса, можете попроще говорить? Я чот не всегда догоняю, чего вы там щебечете.