Рядом семенила близкая к обмороку Имельда, держа под руку закаменевшего спутника. Городок оказался очаровательно провинциальным, дома невысокими, а улочки пестрили зеленью и цветами.

Я вела непринуждённую светскую беседу, вполне удовлетворяясь односложными ответами, а то и просто отрывистым рычанием мужчин. Вскоре выяснилось, что наших провожатых звали О́йтал Лютый и Кайва́и Медоед.

– Это так мило, – робко решила вставить слово Мелли. – Верно, вы очень любите мёд, господин Кайваи?

Её кавалер что-то неразборчиво рыкнул, зато немного оттаявший Ойтал пояснил:

– Медоед – это зверь у нас такой водится. Отбитый на всю бошку. Вот и Кай у нас такой же, – заржал он.

Мелли бросила на меня испуганный умоляющий взгляд. Зато я была очень довольна: всё шло по плану. И снова начала болтать о самых разных вещах, вовлекая дэвров в нехитрый диалог.

– Так это, тесса… – вдруг неуверенно пробасил Ойтал Лютый. – Ежели тебе, такому цветочку, вот так на людях ходить с нами не запад… не стыдно, в общем… Так и те ваши леди, может, не испугаются? Так-то оно очень здорово с такой красоткой под ручку гулять.

Я улыбнулась и загадочно промолчала. Часовой променад подошёл к концу, мы вернулись на территорию казармы. На плацу стоял невероятный гомон и лязг оружия – это воины развлекались тренировочными боями. Зато стоило нам появиться в воротах, как все занятия прекратились. Наши же кавалеры приосанились, с превосходством поглядывая на товарищей.

– Благодарю за приятную компанию, это была увлекательная прогулка и очень познавательная беседа, господин Лютый, – я чуть присела перед своим спутником.

– Эта. Завтра пойдёте куда – свистни, – сурово ответил Кайваи Медоед. – Чо вам одним-то по чужому городу шляться.

– Непременно воспользуемся вашим предложением, – обрадовалась я. – Хорошего вечера, господа.

Я потянула Имельду к домику, мило улыбаясь настороженно застывшим дэврам. А обернувшись у двери, заметила, как наших кавалеров окружили товарищи, с жаром и завистью в глазах расспрашивая о чём-то.

Ужин мне показался роскошным, хотя кухарка подала всего лишь жареную рыбу, запечённые под сыром мидии и овощной салат. Это в столице дары моря очень дорогие, не часто себе можно позволить, а тут это основная пища.

– Клара, а ты готовишь для дэвров тоже? – поинтересовалась я у кухарки, поблагодарив за вкусную еду.

– Нет, госпожа, тут уж они и сами горазды. И то сказать: до пяти поросят да мешок картошки им за раз сготовь… С хозяйками-то беда у них, вот и наловчились сами все бабские дела делать.

– Они тебя не пугают?

– Немного есть, госпожа. Дикие они, конечно, но женщину не обидят, это уж всякому на побережье известно. А что пошлости всякие рычат вслед да глаз не сводят, это уж вы не обращайте внимания – мужланы, что с них взять.

– Да, своё восхищение они выражают весьма своеобразно, – поджала губы Имельда. Ей тоже ещё на пристани прилетел сомнительный комплимент от одного матёрого немолодого дикаря. И «ягодка» и «самый сок баба» там было самое безобидное.

Не успели мы устроиться с чаем в гостиной, как раздался стук в дверь. Клара проводила в комнату мнущегося подростка с льняной гривой.

– Да, господин Юн? – хитро улыбнулась я.

– Тесса Аурелия, – он крутил в лапищах измочаленную полоску кожи, бывшую, видимо, ещё недавно ремнём или поводьями. – Я это… Жениться хочу. Чо скажете?

– Боги милостивые, не на мне же?

– Нет! – округлил он глаза. – Ну, то есть да! В смысле, вы ж тесса, я в вашу сторону и смотреть не смею… А вот те ваши леди из большого города… Я что подумал. А вдруг приглянусь кому?.. Только вы уж меня научите, чего там им говорить надо да как смотреть, а? Юн-то в долгу не останется.