Архиепископ сидеть на месте не любил, он вышагивал по кабинету, устроенному пусть и не с такой роскошью, как рабочее место Верховного, но всё же с намёком на превосходство. Каменная пепельница, мраморная чернильница и кресло, похожее на трон. Отец Илирий остановился напротив меня, сидящего на деревянном жёстком стуле для посетителей и произнёс:

— «Audi vidi sili.

Слушай, смотри и молчи.

Меня парализовало, и освинцованная трубка упала на пол с грохотом, на который обычно сбегается весь департамент. Но на этот раз я настолько глубоко погрузился в сон, что и не заметил, что происходило.

Отец Илирий держал меня за запястье, положив большой палец на жилу, под которой пульсировала кровь.

— Что с нею?

Перед глазами закружились образы: вот я выхожу на божий свет вслед за Гестией, и к её ногам летит помятый букетик фиалок, вот я и Силеник сажаем её в экипаж, чтобы отвести домой, и напоследок я вкладываю камень в её руку. Красный опал чуть поблёскивает в её зажатой ладони, дыхание становится ровным, и она всё глубже завёртывается в паутину кататонического сна.

— Может, так и лучше, Криан?

Я ожил по мановению сухой старческой руки.

— Она невиновна. Не её злокозненная магия лишила госпожу Гестию красоты.

— Тебе виднее, Криан, но торопись. Я задержу приказ об аресте ведьмы на сутки. Если ничего не изменится, такова воля Бога.

— Иногда Он даёт нам выбор, может, в этом Его воля?

Я всегда ходил по краю. Возможно, это кровь ведьмы не давала мне полностью принадлежать Свету, но я об этом не жалел. Не признавался никому, но не жалел. В неканоничной магии есть своя прелесть.

— Не стоит впадать в ересь, Криан. А это я отдам в лабораторию лично. За результатом зайди к ним завтра, думаю, что бы там ни было, тебя ждёт сюрприз. Ведьмы лживы. Даже больше, чем обычные женщины. Именно поэтому я избрал обет безбрачия.

Я встал и склонил голову, чтобы получить благословение.

— Молитесь за меня, ваше преосвященство.

— Непременно, сын мой, — архиепископ подошёл и коснулся сухим перстом моего лба.

— Криан, — окликнул он меня у порога. Мне не хотелось оборачиваться, но иногда у нас нет выбора, кроме одного: принять чужую волю, как свою. — Нельзя доверять тем, у кого нет Тени, сын мой. Ни женщинам, ни мужчинам. Я это помню, и ты не забывай.

Я ещё раз поклонился и вышел. Молчание — золото, а предупреждён — значит, вооружён.

6. Глава 5

Гестия

В отрочестве я верила, что все мои беды лишь от проживания в провинциальном городке, где все знают друг друга и от скуки придумывают небылицы. Подглядывают, подслушивают, стараются уличить в скандале, чтобы расцветить постылую и сложную жизнь, замершую в их городке навеки.

Там, откуда я родом, ничего не меняется десятилетиями. Дома с покатыми крышами, пышные сады и каменные заборы стоят возле главного проспекта, вымощенного крупным булыжником по столичной моде, а жители, прогуливающиеся возле огромной стеллы на площади с часовой башней, чинно раскланиваются, а за глаза говорят гадости.

Слуги повторяют манеры господ, следуя их обычаям, даже когда никто не видит. Таков был мой родной городишко Рэтбоун на востоке империи, таковы и другие сотни ничем не примечательных городков, названия которых не всегда нанесены на официальную карту, продаваемую в каждом местном магазине.

Я дала клятву, что больше никогда не вернусь сюда. И вот теперь я ходила по его улицам, неузнанная, ничего не узнающая. Как слепая.

И главное — не помнила, зачем я здесь. И не находила выхода.

— Иди прочь! — шептались за моей спиной. — Отродье дьявола! Дитя смесового греха несёт лишь скверну в этот мир!