Гордой Клэр Редстоун больше нет.

Есть глупая девчонка, которую неизвестные вывезли в какое-то тайное логово с непонятной целью.

Меня учили быть неприступной и гордой, но не учили не верить хитрецам.

Кристобаль, мой Кристобаль, который свел меня с ума, все так же смотрит в мои глаза. И я уже не вижу в них ни заботы, ни внимания, ни любви.

Только холодное любопытство и циничную радость оттого, что ему удалось меня обвести вокруг пальца.

Его обаяние рассеивалось, как туман под солнцем, и я поняла, что его страсть, его напор — это плод его колдовских усилий. Профессиональный обольститель, альфонс, жиголо, разодетый в дорогие одежды. Его дара хватало только на это — задурить девчонке голову и жениться на ней.

— Никогда!

Я кричу и хлещу его по лицу блеклыми дешевыми цветами, бросаю в него фату, и самодовольная издевка в его глазах сменяется страхом, а затем злостью.

Я опозорена, я уничтожена, вырвана из привычной жизни и наверняка погибну теперь, но этот мерзавец не получит того, что желает! Драться я могу до самого последнего вздоха!

Как это глупо — быть так высоко, и пасть так низко…

Простите меня все, кому я причинила боль своим необдуманным поступком. Меня немного извиняет лишь то, что я была околдована и не смогла сопротивляться. Мне и в голову не пришло, что на званом вечере в высшем обществе кто-то осмелится распустить свои нечистые чары против меня. Но…

На крики и шум драки врывается тот, второй, меченый.

Я успеваю обернуться и пустить в него проклятье, самое мощное и самое ненавистное, на какое способна. Его сбивает с ног и размазывает по стене, он плюется кровью, задыхаясь, словно на него упала тяжелая плита.

Кристобаль обхватывает меня руками, и от моих чар по ним бегут языки пламени.

Я рычу от ярости, как пойманная в ловушку львица. Боли не ощущаю; да я сейчас сама с готовностью прыгнула бы в костер, лишь бы увлечь за собой этого мерзавца.

Но меченый приходит в себя слишком быстро. После такого удара он должен валяться в отключке еще как минимум полдня, но он словно и не был бит. Крепкий; краешком воспламеняющегося сознания понимаю, что была права.

«Аристократ», — думаю я.

Его учили противостоять магии такой силы…

Но тут страшный удар обрушивается на мою голову. Такой сильный, что я не могу понять, что это — магия или банальный кулак, — и я слепну. Дух мой отлетает в черноту, в небытие, а тело прошивает острая и мучительная боль, такая сильная, что я жалею, что на свет родилась.

5. Глава 4

Ничего не помню. Ничего не помню.

Где я?

И как оказалась тут?

Почему так темно и тесно? Холод пробирает до костей… И отчего так трудно и тяжело дышать?

Я помню лишь драку. Наверное, для моих похитителей это было большой неожиданностью. Кроткая девочка с восторженными глазами вмиг превратилась в разъяренного опасного зверька.

Хочу рассмеяться, но не могу. Даже дышать мне удается с трудом.

На груди возится и пищит какое-то странное существо. Не вижу его, только слышу, как оно беспомощно скулит и хнычет, трясется от холода.

Младенец?!

Через силу двигаю руками, накрываю его ладонями, ощущая под ними тепло крохотного существа. Ему тоже становится теплее, оно затихает, мелко подрагивая, и я в муке едва не рыдаю.

Откуда здесь младенец?

Это что, мой младенец?!

Я вспомнила горячую возню с Кристобалем и его неловкую попытку на мне якобы жениться. Я знаю, отчего рождаются младенцы. От этой вот страстной и горячей возни.

Ничего не помню…

Крохотное существо перестает дрожать, затихает, сладко причмокивая. Зато теперь трясется, как овечий хвост, мое сердце. Потому что я, наконец, понимаю, где я.