— Не более, чем говорить со мной непочтительно, — огрызнулся Тристан. — Если вы пришли не беседовать со мной о романтике, то и слова о ваших вкусах неуместны. Я о них не спрашивал, как и вашего мнения о своей персоне. Не терплю бесцеремонных невоспитанных девиц. И ваша… гхм… дерзкая оригинальность и развязность не компенсирует вашего уродства. Очарования она вам точно не добавляет. Скорее, наоборот. Итак — что вам угодно?

— Меня послали передать вам… словом, в ваших успешных поисках заинтересованы важные лица, — ответила она. — И я сейчас не о короле говорю, а о намного более важных персонах.

— Вот как? О ком же?

— О той, кому я служу.

— Кто это?

— Это та, что сохранила мне жизнь. За второй шанс я поклялась быть верна ей до самого последнего вздоха.

— Сомнительный подарок. В некоторых случаях все же лучше помереть.

— Не старайтесь задеть меня, инквизитор, — снова хихикнула странная собеседница. — У меня на жизнь и смерть свои взгляды. Откуда вам знать, каково оно, в могиле-то. Так что не учите меня…

— Знаю, — резко прервал ее речь Тристан, яростно сверкнув алыми глазами. — К своему несчастью, знаю. Так что сию минуту прекратите кривляться; ваши дешевые шутки меня не трогают. Если я сомневался в вашем происхождении, когда вы стояли молча, то теперь ни единого сомнения у меня не осталось. Вас подобрали, скорее всего, на каком-нибудь рынке. Можно надеть корсет и бриллианты, но невежества под ними не скроешь. Так что извольте знать свое место и говорите со мной так, как того требует мое — и ваше, — положение. Извольте внятно изложить ваше дело и прекратить тратить мое время. Не то я вполне могу устроить вам последний вздох, и вы сможете оценить благостную милость смерти.

Женщина замолчала; под вуалью дрогнули ее изуродованные губы, но Тристану отчего-то не было ее жаль.

— Поднимется рука на калеку? — насмешливо спросила она.

— Да, — четко ответил Тристан. — На кого только не поднималась. Демоны порой прячутся в обличье невинных младенцев.

— Невероятная жестокость…

— Если б я не был жесток, я бы не был сейчас тем, кем являюсь. Не пытайтесь взывать к моим нежным чувствам. И к совести тоже.

— Это того стоит? — тихо произнесла она. — Та власть, что теперь сосредоточена в ваших руках — она стоит потерянного вами куска души, инквизитор? Вы чудовищно жестоки и абсолютно бездушны. Вы этим наслаждаетесь?

Странные претензии.

Дама выпалила эти слова с обидой, как будто Тристан не оправдал каких-то ее надежд. Потаенных.

Лица ее под торопливо опущенной вуалью Тристан не видел. Но по тому, как она говорит, угадал, что губы у нее дрожат от сдерживаемых слез. Все же, как бы она не хорохорилась, как бы не бравировала, а ее внешность, ее уродство все еще причиняет ей боль.

12. Глава 11

«Значит, еще не свыклась со шрамами. Значит, это произошло не так давно», — автоматически отметил Тристан.

— Мадам, — холодно ответил Тристан. — Меня жевали не меньше вашего. А то и больше. Я знаю, что вы думаете обо мне. Так думают абсолютно все. Вам кажется, что я слишком гладкий, и что время не оставило на мне отметин, потому что было милостиво ко мне. Но на самом деле я просто тверже вас. Я не выбирал, каким мне стать. Меня сделали таковым обстоятельства. И я заплатил… довольно большую цену. Не нужно думать, что я не знаю, что такое боль. Я знаю это слишком хорошо. Но порция боли еще никому не помешала. Она лишает иллюзий и отрезвляет.

Женщина тяжко вздохнула, опустила голову.

«О, нет, нет! Только не слезы! Этого еще не хватало!» — раздраженно подумал Тристан. Но его собеседница не собиралась плакать.