– Твердыня приняла его! – напомнил я.

– Это говорит лишь о том, что зверь его силен.

Я хмыкнул:

– Разве этого недостаточно?

– А сам-то как думаешь? – ласково спросила старуха, и я увидел, как в ее выцветших глазах мелькнуло и сразу погасло волчье пламя. – Сбереги девочку, Мстислав. Тяжелая у нее судьба.

– Как будет угодно нашим богам, – холодно ответил я и поднялся.

Сердце бешено колотилось. Зудящий клык оцарапал щеку изнутри, и соленый привкус крови немного остудил мой разум. Ясна – мой единственный путь к свободе, и я не должен ставить ее судьбу выше судьбы моей твердыни.

Девчонка действительно уже была готова. Стояла посреди двора в окружении домочадцев и изо всех сил старалась выглядеть спокойной.

На ней было длинное темное платье под горло и легкое шерстяное пальто, стянутое на тонкой талии поясом. На ногах – мягкие полусапожки. Иссиня-черные волосы заплетены в две толстые косы, подвязанные узкими лентами. У ног Ясны стояла небольшая сумка – потертый кожаный кофр.

Я подошел ближе и отпустил силу. Где-то за спиной охнула старуха, молодняк заскулил, расступаясь, местный старшина ощерился, обнажая клыки, но спину согнул.

Только Ясна стояла, гордо задрав подбородок. Губы ее дрожали, руки тряслись, а в глазах полыхал раскаленный янтарь.

Я чуть склонил голову в учтивом поклоне, как равный равному, и положил ладонь на рукоять стилета. Заговорил, глядя ей в глаза.

– Мое имя Мстислав Боровский. И я приехал, чтобы исполнить волю твоего опекуна, княжна. Готова ты следовать за мной?

– Готова!

Ее голос предательски зазвенел и все-таки сорвался.

Я чуть ослабил давление, и люди за моей спиной облегченно выдохнули.

– Это все? – Я указал на кофр.

Ясна покраснела и кивнула.

– Приданое-то давно Еремей уволок, – сварливо напомнила старуха.

– У тебя есть пять минут. Я буду за воротами, – шепнул я Ясне, поднял с земли кофр и обернулся к старухе. – Благодарю за гостеприимство, добрая женщина.

– Девочку мою сбереги! – буркнула она в ответ.

Ждать долго не пришлось.

Ясна появилась почти сразу за мной. Шагнула за ворота, дождалась, пока за ее спиной лязгнул засов, и широко раскинула руки, радуясь мнимой свободе.

И ей было так хорошо, что я не удержался и ядовито спросил, скривив губы в усмешке:

– Думаешь, в Козельске тебе будет лучше?

– В Козельске? Это вряд ли. Но до встречи с женихом у меня есть еще целых пять дней.

– Звучит как угроза, – заметил я.

– Может быть, это она и есть?

– А ты полна сюрпризов, да, Ясна? – Я хмыкнул. – Идем, моя машина внизу, у подножья холма.

Мой внедорожник – громоздкий, черный и весь заляпанный грязью – ее напугал.

– Не нравится карета? – не удержался я от очередной издевки.

– Не нравлюсь я? – парировала девчонка.

– С чего бы?

– Да так… показалось…

Щелкнув брелоком, я открыл машину и придержал переднюю дверь для Ясны. Та неуклюже забралась на сиденье. Как школьница сложила руки на коленях. Совершенно не к месту вспомнился сумрак бани и молочно-белая кожа под грубой тканью рубахи.

– Пристегнись, – напомнил я. Девушка вздрогнула и заозиралась.

Я протянул ей ремень и захлопнул дверь.

Она возилась с ним, пока я обходил машину и устраивался за рулем, даже головы не повернула, когда, тихо рыкнув, заурчал мотор, но так и не справилась с простой задачей.

Я деланно вздохнул, одной рукой сжал тонкие девичьи запястья, а другой осторожно перехватил ремень и натянул. Щелкнул замок. Ясна дышала часто-часто, и я не выдержал и мягко коснулся ее своей силой, но все равно переборщил. Она задохнулась, задрожала, заскулила по-волчьи, и я тут же отпустил ее. Положил руки на руль и прохрипел: