От незатейливого, но сытного ужина, да и просто от усталости, меня разморило. Я поставил корзину на пол, расстелил на лавке одеяло, второе положил под голову и лег. Глаза слипались, я отчаянно боролся со сном.

И проигрывал.

Природа все-таки взяла свое.

Разбудил меня тихий шорох. И следом в нос ударил запах чужака – удивительно нежный, весенний, совсем не подходящий полуразрушенной крепости на краю земли. И следом пришло любопытство зверя. Я открыл глаза и медленно сел, стараясь не спугнуть незваного гостя.

Точнее, гостью.

Девчонка застыла в дверях.

Босая и простоволосая.

Тонкую фигуру скрывала белая рубаха до пят с обережной вышивкой на подоле. Темные пряди обрамляли бледное лицо, на котором янтарным пламенем горели волчьи глаза.

Я спрятал когти и поднял вверх руки, позвал, добавив голосу силы вожака:

– Ясна…

Девчонка зарычала по-звериному, оскалилась, обнажив клыки, и подалась назад. Но не ушла, только слегка пригнулась, против воли уступая.

Я протянул руку вперед и приказал:

– Подойди.

Она недовольно мотнула головой и попятилась, споткнулась о высокий порог, пошатнулась.

Я подался вперед и перехватил ее за запястье, дернул на себя, заставляя подчиниться. Кожу закололо искрами протеста.

Сильная.

Я позволил зверю вести, и девчонка задрожала. Волчья сила затопила тесное помещение, спертый воздух загудел, в оконцах под низким потолком зазвенели стекла. Ясна отчаянно зарычала, дернулась и поникла, принимая мое право.

Я прижал ее к себе, зарылся носом в темные пряди, почти до хруста стиснул хрупкие кости.

Позвал:

– Ясна…

И услышал в ответ сдавленное:

– Отпусти…

– Отпущу, если обещаешь не делать глупости, – ответил я и, не удержавшись, скользнул клыком по ее щеке.

Черт… Черт! Черт!!!

Девчонка обещана Ярославу!

Я не имел права ставить на ней свои метки.

Ясна испуганно замерла. Я слышал, как бешено стучит ее сердце, как несется по венам кровь.

Она пахла так, что мой волк сходил с ума от желания повалить ее на пол и сделать своей.

Навсегда…

Неимоверным усилием воли я подавил возбужденного зверя. Напоследок втянул носом ее запах и отпустил. Оттолкнул почти грубо, и девчонка упала на лавку, подобрала ноги, обняла колени и подняла на меня перепуганные человеческие серые глаза.

Я шумно выдохнул, пытаясь унять дыхание, сердито рыкнул на зверя и наконец заговорил:

– У меня письмо от твоего опекуна. Еремей велел доставить тебя в Козельск к ближайшему полнолунию.

– Козельск? – облизав губы, переспросила Ясна, и от этого простого действия у меня заныло в паху.

– Это земля его сына. Ярослава.

– Ясно… – выдохнула девчонка и забрала из моих рук письмо. – Ты меня сейчас отпустишь…

– Иди, – я посторонился, открывая путь к двери. – Будь готова к полудню. И не вздумай бежать, слышишь? Я тебя легко найду.

– Я знаю…

Она спустила ноги на пол, и в темноте парной мелькнули и тут же исчезли под рубахой округлые коленки. Девчонка тряхнула волосами, расправила плечи и медленно, словно ступая по осколкам, направилась к двери, но вдруг обернулась и всё-таки спросила:

– Кто ты?

– Мстислав Боровский, – ответил я. – Второй по крови наследник Еремея.

Нахальный солнечный луч скользнул по моему лицу. Я недовольно зашипел и перевернулся на бок. Спина затекла, все-таки ночевать практически на голых досках мне приходилось нечасто.

На улице кудахтали куры, лениво брехал старый сторожевой пес. Зазвенела цепь, когда кто-то опустил в колодец ведро. Я услышал недовольный голос вчерашней старухи и заливистый мужской смех в ответ.

Вставать отчаянно не хотелось.

В забытой всеми богами древней крепости время как будто остановилось. Даже электричества, похоже, здесь не было. Всего на мгновение, я представил, что могу остаться здесь навсегда. Приберу к рукам нахальную девицу, сделаю своей женой, и дядьке Еремею придется смириться. Изборск вполне способен выдержать долгую осаду, если подойти к делу с умом, а моей силы вполне хватит, чтобы противостоять дяде в честном бою. До тех пор, пока он не захватит Боровск, в котором совершенно точно найдется несколько щенят с сильной кровью. И тогда…