– Не смей его никому отдавать, никуда класть и вообще отходить куда-либо. Просто стой здесь, – бросила девушка строго, словно я была ее прислугой.

Конечно же, я не собиралась никуда уходить, тем более в таком наряде на приглашение даже надеяться не стоило, но ее тон и манера общения никак не укладывались с тем милым образом, который она создала утром в покоях герцогини и который она продолжала играть на балу перед мужчинами.

Через пару минут весь зал уже кружил в легких движениях вальса. Я с замиранием сердца взирала на синхронно парящие в танце любви пары. Широкие юбки женщин огненным ковром устилали мраморные полы, и им чудом удавалось миновать падения. Музыка растекалась по жилам и проникала в самое сердце, и трепетный луч надежды щекотал мое воображение, предвещая что-то волшебное.

Я с интересом покрутила в руках крошечную сумочку герцогини, доставшуюся мне от Лизы. С виду она была до нелепости простой, но я даже боялась представить, во сколько обошелся женщине этот предмет гардероба.

– Вы позволите? – внезапно услышала я мужской голос. Я вздрогнула и резко отпрянула в сторону. Мужчина? Почему со мной говорит мужчина?

И тут я осознала – отныне я не ученица Института Благородных девиц, где мужчины появляются реже, чем свободные минуты во время занятий. Теперь я часть большого мира, в котором правят эти самые мужчины.

Подняв взгляд на неожиданного гостя, я на мгновение оторопела. Константин! Что он хочет он меня? Почему он вообще приблизился ко мне? Он что, не видит, как я выгляжу? Испуг, по всей видимости, слишком явно читался на моем лице, потому что на губах мужчины заиграла ехидная усмешка:

– Вы не подарите мне возможность закружиться с вами в этом чарующем вальсе? – произнес он так томно, словно каждое его слово было медом – тягучим и приторно сладким.

– Ваше Высочество, вы, должно быть, спутали меня с кем-то, – ответила я, не в состоянии поверить, что со мной говорит особа императорских кровей.

– Анна Георгиевна, я смею с вами не согласиться. Вы были представлены мне сегодня утром в покоях Марии Павловны. С того момента я жажду танцевать с вами.

Теперь уж я точно ничего не понимала. Если и было сегодня что-то в покоях Марии Павловны, так это его громогласное заявление о том, что я совсем не привлекательна для него. Я не знала, как вести себя в подобных ситуациях, а потому просто выжидающе смотрела на цесаревича, забыв, что, вообще-то, на приглашения принято отвечать.

Цесаревич прищурился, словно пытаясь понять, не скрыто ли за моим молчанием попытка пококетничать с ним. Но я не изменилась в лице, и тогда он позволил себе улыбнуться еще шире, словно принимая мое молчание за утвердительный ответ.

– Так вы идете? Или выжидаете момент, пока совсем стихнет музыка? – произнес он, глядя мне прямо в глаза, от чего все внутри сжалось в комок.

Он, конечно, был невероятным красавцем, впрочем, как и таким же невероятным наглецом и манипулятором. И если бы не его титул, я, быть может, даже могла бы отказать ему в танце. Но сейчас это было невозможно.

– Это было бы прекрасно, если бы не досадная мелочь в виде отсутствия перчаток, – я демонстративно покрутила кистями перед носом Константина.

Однако, как и в прошлый раз, мой ответ его явно не интересовал, потому, спустя мгновение, легкая ухмылка на лице Константина расползлась еще шире, превращаясь в победоносную улыбку.

– Что же мы стоим, идемте!

– Но как же? – хотела было возмутиться я, но цесаревич резко обвил рукой мою талию и рывком притянул к себе, заставляя меня едва заметно ахнуть. А затем почти силой вырвал ридикюль Марии Павловны из моих рук и небрежно кинул его на крохотный столик, предназначенный для декора.