Содержанка. Марыся никогда ничего не требовала, не таскалась по магазинам. Лишь однажды, она попросила оплатить ей учёбу на маникюрщицу. Тогда же они помогли ей организовать свой салон красоты. И вот сейчас Марыся самодостаточная женщина, которая не торопится расстаться со своей свободой. А секса должно быть в меру, как она говорит, для здоровья и хорошего настроения.

11. Глава 11

За спиной бесшумно закрылся лифт. На освещённой площадке всего две двери: Марысина и другая, где официально живёт пожилая супружеская пара, которая большую часть года проводит на курортах Европы: Баден-Баден, Карловы Вары, Лейкербад. Так что молодую женщину можно считать единоличной хозяйкой этажа.

Валерий зачем-то вышел на балкон запасного выхода. Перед ним мерцала разноцветными огнями словно новогодняя ёлка красавица Москва. Он любил свой город. Любил его суету, деловитость, современность, тихие дворики, о которых знают только коренные москвичи, парки, старину. Он дышал Москвой. Он ею жил. Черпал из неё энергию. Он много ездил по России. В отпуске старался посетить новый уголок, новый город. И каждый раз, возвращаясь из поездки, он находил в Москве ту часть России, в которой только что побывал. Для него этот многомиллионный мегаполис копия его огромной страны.

Вдохнул в себя насыщенный влагой воздух. Улыбнулся своим мыслям. Сырость пробралась под пальто, потянув за собой прохладу. Продрог. Вот теперь точно можно к Марысе. Девушка сейчас заварит свой любимый чай с чабрецом. Поставит на стол клубничное варенье или из райских яблочек. Лучше из яблочек. Заболтает, рассмешит. Каждый поход к этой молодой женщине для него было сродни терапии.

Вернулся на площадку. Позвонил в звонок.

Дверь распахнулась. На пороге стояла Марыся в коротком шёлковом халатике, который так и норовил распахнуться.

– Ну, что я тебе говорила? – крикнула она кому-то. – Ты проспорил. Он всё-таки пришёл.

– Герка, что ли, уже здесь? – спросил Валера, переступая через порог.

– Конечно. Вы словно однояйцовые близнецы: куда один, туда и другой.

– Мы может и близнецы, но не однояйцовые. – из кухни вышел Герман. Он привлёк женщину к себе и поцеловал её в шею. – Обалденная женщина.

Она вывернулась, засмеялась.

Напилася я пьяна… – затянула свою любимую песню и пошла на кухню.

Герман принял у Валеры пальто, повесил в шкаф:

– Ты чего сюда надумал?

– А ты? – вместо ответа прозвучал вопрос.

На столе уже стоял пузатый чайник. Где его откопала женщина, осталось загадкой. Она сказала, что он заговорённый: кто попробует из него чай, тот на водку не посмотрит. Вообще, в вопросах алкоголя она была очень принципиальна. Не пила даже шампанское. Мужчины предполагают, что было в её жизни что-то, что навсегда отбило охоту от градусов. Но Марыся молчала.

Так вот, во-первых, сама форма чайника была уникальна. Он был не круглый, а представлял собой украинскую белую хатку. Крышка чайника вылеплена в форме соломенной крыши. С одной стороны прилеплены подсолнухи и плетень, а с другой фигурка деда Нечипора из «Свадьбы в Малиновке», сидящего на лавочке. Марыся обращалась с сиим сокровищем очень бережно, ни одна фигурка не была ни сколота, ни потёрта. Во-вторых, чай действительно получался в нём знатный: ароматный, вкусный.

Следом на столе появились чашки: круглые, зелёные, с нарисованными пчёлками. Варенье в маленьком бочонке. Сахар в пиалке.

– Марыся, надо тебе самовар подарить. Настоящий.

– Это с сапогом который, что ли? – и она разразилась звонким смехом, изображая, как будет сапогом угли раздувать.