– Ты захвачена в плен. Первое, что пойдёт под расстрел – твои губы.

Он стал наклоняться, но Марыся, хитро взглянув, вдруг повернула голову в сторону и ему досталось ухо. «Пожевав» для приличия мочку, он высвободил одну руку и стал направлять голову девушки к себе. Но она опять крутанула головой, и ему досталось вторая мочка.

– Ах ты так, тогда я зацелую твою шею.

Она хохотала, просила его перестать, сжимала ноги, корябала спину, била по ней кулачками, и снова хохотала:

– Ой, щекотно, только не оставь засос, ой не могу больше.

Они смеялись и дурачились как дети. Наконец он сделал серьёзное лицо и произнёс:

– Я приговариваю тебя к половому акту. Вердикт приводится в исполнение.

И в тот же миг вошёл в неё, резко, одним движением. И замер. Приятное влажное тепло приняло и обняло, как мать обнимает сына после долгой разлуки.

– Дурачок, презерватив надень, пожалуйста. – тихо проговорила Марыся, а с уголка глаза стекла слеза.

– Ты плачешь? – он попытался языком слизать, но не получилось.

– Я счастлива. Только надень презерватив. Пожалуйста. – снова тихо проговорила девушка.

Как не хотелось ему покидать уютное пристанище, но, ничего не поделаешь. Упаковка лежала рядом.

– Хочешь, это сделаю я? – девушка посмотрела ему в глаза. Ответ не требовался.

Но то, что произошло дальше, он не мог объяснить. Она взяла в одну руку упаковку, а другой обхватила его «товарища» и вдруг обвела языком по красной словно лакированной головке.

Он застонал. Это было так хорошо, так прекрасно, что не хотелось, чтобы она останавливалась. Сердце требовало продолжение банкета, «тамада» стоял и ждал похвалы. И похвала не заставила себя ждать. Марыся снова обласкала его языком, а потом заглотила. Не глубоко. Но ему и не требовалось глубже. Её маленькая ручка сжимала основание ровно столько, сколько требовалось. Её губы скользили по коже, раздражая рецепторы.

– Марыс… – он положил руку ей на затылок, но не нажал. Она сама регулировала глубину. – Марыся, я сейчас…

Она подняла к нему лицо. Ей щёки пылали, глаза горели.

– Я знаю. Потерпи чуток. – и она снова нырнула. Он чувствовал, как её язык обвивал, ласкал, щекотал его член. Волна за волной будоражило кровь, заставляя её быстрее нестись по венам.

Ещё, и ещё. Пульсация нарастала, член деревенел, как вдруг разразился салютом.

Перед глазами стоял потолок. Под рукой шелковистые кудри Марыси.

Ещё один толчок. И последний, самый слабый.

– Прости, – прошептал он.

– За что? – услышал в ответ.

Валерий опустил глаза и увидел, что низ его живота в белой желеобразной массе. Гормон счастья выстрелил в кровь. Про водку забыл.

– Почему? – спросил он, растянувшись на покрывале. Рыжая головка лежала на его груди. Колечки волос лезли ему в нос, щекотали, хотелось чихнуть, и он аккуратно пригладил её пряди.

– Я очень люблю, когда меня там тоже целуют. Это моя самая эрогенная зона.

Он остался у Марыси до утра. До встречи с этой девушкой он даже представить себе не мог, что секс может быть таким весёлым. Она могла петь, рассказывать анекдоты, придуриваться. И каждый раз давала ему такую разрядку, о которой не хотелось забывать. Он в свою очередь старался угодить своей маленькой подружке.

А однажды они пришли с Германом вдвоём. Марыся стеснялась по началу, что в спальне присутствует третий. Тогда предложили ей завязать глаза, чтобы она не видела, кто это.

Марыся не была нимфоманкой, в отличие от Сонечки. Если у неё не было настроения, она могла накормить, напоить, спать уложить, но без продолжения.

Но с ней всегда было легко и просто. Когда Марысю выгнала хозяйка бутика, они с Германом стали ей помогать материально. А потом скинулись и купили однокомнатную квартиру в строящемся доме.