— Офицер, ей пришлось сесть за руль, — вдруг говорит Никлаус. — Уверен, без острой необходимости мисс Ан-ни не стала бы садится за руль без прав в своей маленькой сумочке.

— Уточните, сэр, о какой необходимости речь?

— Хозяин машины — я, мои права в бардачке, если надо. Так вот, выходя из кафе, где проходило наше первое свидание, я запнулся о порожек и неудачно упал на руку. — Ник осторожно качает одну руку в ладони второй: — Вывих. Вы не представляете, как мне до сих пор стыдно, что я так оплошал.

— Оу, — меняется офицер в лице, а я не могу понять, от чего меня пробирает сильнее: от возмущения или смеха. — Но... Мне всё же необходимо посмотреть на права мисс...

— Я могу съездить за ними! — горячо заверяю я. — Тут совсем недалеко!

— Вы можете поехать за нами, офицер, — предлагает Ник. — Ан-ни поднимется за правами, а после предъявит их вам. А затем, как добродушно пообещала мне, наложит компресс на мою руку. Ан-ни, мне правда жаль, что я поставил тебя в такую неловкую ситуацию.

— Всё в порядке, Никлаус, — говорю я тихо, поражаясь его складному вранью.

— Х-хорошо, — неожиданно соглашается патрульный. — Только прошу, мисс, езжайте с разрешённой здесь скоростью в шестьдесят миль в час.

Я киваю, боясь смотреть ему в глаза, и он уходит.

— Трогайся, дорогая, мне срочно нужен холодный компресс, — весело замечает Ник.

— Совесть тебе срочно нужна, Никлаус, — сухо говорю я и завожу двигатель.

— Ехала бы быстрей, мне не пришлось бы врать.

— Оставил бы ты меня в покое и не пил тогда, когда за рулём, мне вообще не пришлось бы здесь сидеть!

Никлаус перестаёт улыбаться и отворачивается в другую сторону. Вот и замечательно! А то весело ему, когда мне приходится сгорать от стыда.

Мы не произносим ни слова до самого дома. Я аккуратно паркуюсь, быстро выбираюсь из машины и, неловко улыбнувшись офицеру, бегу к дому. Ключ не сразу попадает в замочную скважину, потому что у меня дрожат руки. Позади слышатся неспешные шаги Ника. Я наконец открываю дверь и сразу же лечу к лестнице, а затем и в свою комнату. Достаю из шкафа ту самую разноцветную коробку, почему-то страшно переживая, что прав в ней может не оказаться. Но они, слава Богу, на месте. Хватаю тонкий пластик пальцами и спешу вниз. На кухне одна за другой хлопают дверцы шкафчиков, а у меня в сумочке вибрирует телефон.

Я мысленно отпускаю ругательство и выхожу за дверь.

Офицер ждёт меня у своей машины, и, получив мои права, целую минуту их разглядывает. Затем всё же кивает, возвращает мне пластик и улыбается:

— Всё в порядке, мисс Морозовьа. Надеюсь, случай с рукой вашего молодого человека не сильно испортил вам впечатления от свидания в целом.

— Спасибо, — выдыхаю я, но зачем-то решаю добавить: — Но, если честно, боюсь, что на второе свидание я не соглашусь. Он немного странный, понимаете?

Офицер сужает глаза, а я уже жалею, что вообще открыла рот, потому спешу заверить молодого человека:

— Всё будет в порядке. Спасибо вам огромное за понимание. До свидания.

— До свидания, мисс.

Я снова бегу в дом, хлопаю дверью позади спины, вынимаю телефон и отвечаю на видео-вызов сестры:

— Да, дома я, дома! И я не пила, чтобы ты знала!

— Да, а в твой руке был стакан с газировкой, — не верит она, вглядываясь в экран. — Ничего не видно, Аня. Включи свет и покажи обстановку вокруг!

Я с досадой хлопаю по выключателю и поднимаю руку с телефон выше:

— Именно! В моём стакане была газировка! Ну, что? Ясно, что я дома?

— Ясно, — вздыхает сестра. — Тогда я не понимаю, что ты вообще делала в том месте. Тебе не хватило в своё время пьяных лиц вокруг, Ань?