– Не имеет значение, – ответила Чувство.

– В самом деле, неважно. Клади копье на кострище.

Черный сидел, поджав под себя левую ногу, и опирался локтем на правую, согнутую в колене, готовый вскочить в любое мгновенье и ударить копьем, которое держал вертикально.

– Наконечник из редкого красного камня, – сказал Черный, – он острый, как и черный обсидиан, но не такой хрупкий. Не найти второй такой же. Копье так долго со мной, что я дал ему имя Разящий.

– Я прожил славную жизнь, – сказал Разящий Черному, – и готов умереть в огне. Не жалей меня, но всегда вспоминай, когда будешь метать другие копья.

– Нет, я не могу разлучиться с тобой. Все приносят в жертву всякую ерунду, а я должен отдать то, что мне дороже всего. Сойдет и топор, он обычный, черный.

– Ты обещал расстаться с копьем, – напомнил Рука. – Слово уже вылетело.

– Хорошо, – Черный положил копье древком на кострище. – Будь по-вашему. Твоя очередь, Рука.

– Я жертвую свое старшинство, – сказал Рука. – Какой в нем смысл… Мы делаем то, что хочет дух Гиш. Язык, будешь переводить нам молчаливые слова духа.

– Отдашь посох с черепом медвежонка? – спросил Черный.

– Крепкая, принеси посох, он в моей хижине, справа от входа, – сказал Рука.

Крепкая вынесла желтый деревянный посох, с намертво насаженным на него маленьким черепом медвежонка.

– Поставь его у кострища так, чтобы пламя ему не навредило. Зажми его конец двумя большими камнями. Как думаешь, Черный, почему на вершине посоха сидит череп маленького медвежонка, а не взрослого медведя?

– Его проще закрепить на палке?

– Нет, совсем не так. Черепушка очень хрупкая, ее легко разбить, если, к примеру, случайно уронить на камень. Это символ.

– Ненавижу загадки, – сказал Черный.

– В маленьком черепе мало мозга, хрупкие кости крошатся пальцами. Мы с вами глупы и слабы, как медвежата.

– Говори за себя, старик, – сказал Черный. – Я умный и сильный, и… хитрый. Однажды я стану великим вождем, объединившим множество племен, и меня запомнят, а память о тебе сотрется, сразу после твоей смерти.

– Дух Гиш говорит, чтобы ты разбил череп и сломал посох, – сказала Язык. – Теперь символом власти будет железный топор.

– Могу я оставить его на память? – спросил Рука. – Я сделал его двадцать лет назад, когда остался только я, женщины и дети. Остальные охотники погибли. Я добывал еду со старшими детьми, чтобы прокормить всех. Помнишь, Черный? Медвежонок потерял мать и сам выбежал к нам из леса, плача и умоляя о помощи, а нам было нужно мясо.

– Ели улиток и жуков, и травы, и все, что попадалось на пути, – сказал Черный. – Хорошее было время. Казалось, что солнце светит ярче. Заметь, старый, мы никого из своих не съели, как-то выкрутились.

– Хорошие, говоришь, были времена… – проговорил Рука. – И сейчас тебе все нравится?

– Очень. Все, что происходит с нами сейчас, происходит впервые. Новое бодрит, освежает. Мне казалось, что я уже все видел и все знаю, к счастью, я ошибался, – Черный взял посох и слегка ударил им о скалу, череп медвежонка треснул, как яичная скорлупа. – Изменения обнадеживают. Слабость будет вырвана с корнем, выживут только сильные, которые дадут крепкое потомство.

– Слабые – это я? – спросил Рука.

– Ты слаб телом, но силен духом. Хотя… зачем тебя кормить, ведь детей ты уже иметь не можешь?

– Старики – хранители преданий прошлого, мы память, мы знания, – ответил Рука. – Без нас дети встанут на четыре лапы и обрастут шерстью.

Черный надавил коленом на посох и легко переломил дерево: “Старая трухлявая палка”.

– Нам нужно держаться вместе, чтобы сохранить племя, чтобы дети выросли и стали охотниками, чтобы женщины рожали, чтобы я спокойно умер в своей хижине. У тебя, Черный, злая сила, не оберегающая, не помогающая.