Затем заболела и мама. Мы говорили, что это просто простуда, что в доме гуляет сквозняк, но это было отрицанием ужасной истины. Пылевая Бледь уже пришла в наш дом. А после последовало предательство Лорента. Он украл у отца все чертежи и наработки «очистителя», мне же оставил письмо, в котором признался, что его чувства увяли и он искренне надеется, что я не стану отягощать его старыми, данными под влиянием эмоций обещаний.

Это было ударом в спину. Все давно считали нашу свадьбу делом решенным, Лорент буквально жил у нас, стал членом семьи. Я даже позволила ему перейти черту в нашей близости. Ведь, я верила ему, любила… А отец свободно обсуждал с ним все свои идеи и передавал знания и опыт. Мы ждали, что «очиститель» вот-вот будет создан. Отцу и Лоренту выплатят гранд и тогда мы сыграем свадьбу и приобретем свое жилье. Я уже представляла, как буду обустраивать наше уютное семейное гнездышко. Но Лорент оказался подлецом. Мне кажется, именно его поступок подкосил отца, выбил из него воздух и веру в людей, он словно бы перестал бороться с болезнью и Бледь забрала его. Мама пережала отца всего на два дня. А после похорон признаки Бледи стали проявляться у Энли. И у меня уже не было времени на скорбь, я должна была бороться за жизнь брата.

Приготовив обед, я убедилась, Энли крепко спит, дыхание без хрипов, а щеки не горят. Вновь надела шляпку. Нужно снова попытаться найти работу.

Улица встретила меня сырым ветром, пробирающим до костей, а серое небо висело так низко, что казалось, вот-вот заденет крыши. Решив сократить путь до центральной площади, я пошла по узким кварталам. Там ото всюду был слышен кашель. Жители этих мест не могли позволить себе лекарства. Кто-то неожиданно дернул меня за юбку, и я испуганно обернулась.

– Тетя, подай монетку – маленькая девочка протягивала ко мне ладонь, ее пепельная кожа и помутневшие глаза – были признаком последней стадии болезни и скорой смерти.

Внутри меня все сжалось от страха. Я боялась увидеть Энли таким, рука судорожно нащупала в кармане какую-то мелочь, не глядя я протянула ее девочке и тут же побежала прочь, желая стереть из памяти ее лицо.

Вскоре переулки стали шире, а кашель реже. А затем я вышла на главную площадь и подошла к стендам с объявлениями. Записав адреса, где сегодня предлагали вакансии, я стала обходить одно за другим.

Очередь у дверей была привычным делом, работа нужна была очень и очень многим. Люди бежали с фабрик, где болезнь была практически гарантирована, но других рабочих мест не хватало. За хорошее место готовы были драться.

Я постояла в нескольких очередях, но до заветной двери так и не добралась. Соискатель находился раньше. Хотя предлагаемой зарплаты едва бы хватало нам с Энли, но других вариантов все равно не было.

Труд обесценивался, а все остальное дорожало. Пробегавши без толку по городу до позднего вечера, я ни с чем вернулась домой. Ничего, завтра будет новый день и новый шанс. Надо встать пораньше и караулить объявления, тогда, может быть, мне удастся получить место. Но перешагнув через порог, я наступила на конверт, брошенный в щель для писем.

Подняв его, я увидела переливающийся вензель налоговой. Руки предательски дрогнули. Годовой налог за дом. Развернув бумаги, я быстро нашла графу с суммой и в глазах потемнело. Я устало привалилась спиной к закрытой двери. Мне придется отдать практически все, что у меня осталось. А все потому, что лаборатория в подвале считалась коммерческим помещением и налоговая ставка на нее была выше. Выдохнув, я спрятала письмо в сумочку и постаралась взять себя в руки. Энли не должен переживать по этому поводу. Я обязательно что-нибудь придумаю. Главное, что сейчас деньги на налог есть и дом у нас никто не отнимет.