– А Макар?

– Макар… – Санта повторила имя второго брата, задумавшись. Поймала себя на мысли, что «исповедоваться» перед Черновым – легко. А ещё на том, что она рассказывает об их глубоко-семейном постороннему для Щетинских человеку впервые. – Он всегда мерк на фоне Игната. Куда старший – туда и он. Я думаю, он не испытывает к нам такой яркой ненависти, как его мать и брат. Но и на нашу сторону в жизни не станет. Я до сих пор помню скандал на папин День рождения… Мы дома праздновали. Были гости… Папа светился… Игнат с Макаром тоже были. Уже взрослые. Игнат только закончил университет. Вечно недовольный. Как одолжение делает своим присутствием. Он подошел к папе, они о чём-то шептались, потом ушли в кабинет… И всё было хорошо, а потом…

Санта закрыла глаза, не сдержавшись. Обняла себя руками, потому что снова мороз, окатывает стыд, дрожью пробегается злость…

– Он считал, что отец обязан был взять его в свою практику после выпускного. Отец считал, что он обязан дать образование, и что обязан не вмешиваться. Коса нашла на камень. Он кричал тогда ужасные вещи. Уже в коридоре. Я помню, как было ужасно стыдно перед собравшимися, которые всё слышали. Каждое слово. Каждое обвинение. Незаслуженное. Потому что он был прав, а Игнат…

Санта не договорила. Но тут и не нужно. Выдержала паузу, закончила:

– Игнат ушел, хлопнув дверью. Макар – следом. Не потому, что оскорбился за брата. Просто он всегда всё делал, как старший. Игнат полжизни обвинял моего отца в том, что посмел бросить их ради меня. Что забыл своих детей, хотя это была ужасная ложь. Папа всегда о них думал. Он ни на минуту о них не забывал. И только сейчас я узнала, насколько же он был лицемерен. Что он-то своего ребенка действительно забыл… И ему так с этим хорошо…

– А если бы ты была на месте своей матери? Зная всё это, стала бы?

Новые вопрос Данилы удивил не меньше, чем тот с которого в принципе начался её рассказ. Санта нахмурилась, пытаясь переварить. Но дело в том, что:

– Я никогда о таком не думала…

– А если в теории…

– У меня не такая же ситуация. Я люблю тебя. Мне не надо думать…

– Поэтому я и спрашиваю: в теории, Сант…

Санте хотелось бы, чтобы Данила не настаивал. Потому что она не готова оценивать, правильно ли поступила её мама. Стоило ли их с Петром счастье сложностей, которые его сопровождали. Знала на все сто, сама Елена ответила бы без сомнений: да!

Но она – не Лена. И, если говорить честно, наличие личного опыта не позволяет быть такой уж воодушевленно-воздушной. Когда-то давно, когда она ещё исподтишка следила за жизнью Данилы, очень боялась однажды узнать, что он женился. Не потому, что верила в нерушимость брака или боялась роли разлучницы. А потому, что это в её голове убило бы последний призрачный шанс на него.

Но ей повезло. Даже больше, чем можно было надеяться.

–  В теории… Я могла бы струсить.

Санта ответила, глаза Данилы на долю секунды закрылись. Что под веками – Санте было неясно, но почему-то стало тревожно.

– Почему ты спрашиваешь? – она уточнила, склоняя голову. Была внимательной, как никогда, пытаясь занырнуть на дно зрачков сразу же, как Данила открыл глаза. Но там спокойствие. Если он и сделал для себя какие-то выводы, с ней не поделится…

– А ты почему? – и даже на вопрос не отвечает. Стреляет встречным, напоминая о том, с чего начали. С её просьбы рассказать о Маргарите.

И вот сейчас она может поделиться с ним теми сомнениями, которые вывалила Альбина.

Может быть абсолютно искренней и признаться:

– Примерова видела тебя с той самой первой любовью. Объясни, как мне это понимать?