– Я согласна!

И потрясенно замереть, увидев оперившегося Славина о стену у моей комнаты.

– Я не сомневался в тебе, Ворона, – скалится монстр. – В душ и на выход.

Мне в какой-то мере стыдно за свою глупость и предсказуемость, поэтому я вновь поджимаю губы и возвращаюсь в комнату, где следую его приказу – отправляюсь в душ.

Стараюсь не думать о том, что происходит и о том, что монстр все чаще улыбается так, словно я ему снова интересна. Возможно не больше, чем объект мести, но… Он улыбается. Он не делает мину кирпичом, как при каждой нашей встрече и не провожает колючим взглядом, от которого я ещё долгое время не могу избавиться.

Выбираюсь из-под горячих струй воды, обтираюсь полотенцем и иду в комнату, чтобы высушить волосы и одеться. Платье так и осталось лежать на постели, и пока я занималась сушкой и укладкой, придирчиво разглядываю короткую черную тряпку.

На коробке узнаваемый дизайнерский логотип. Я понимаю, что эта вещь достаточно дорогая, но все равно мне кажется, что я буду выглядеть в ней дешевкой. Но также понимаю, что ничего не могу сделать.

Отложив фен в сторону, беру дизайнерский «шидэвр» и стаскиваю с себя полотенце, обернувшись к зеркалу. Взгляд цепляется за бедро, и я чуть отворачиваюсь, чтобы не видеть увечий в отражении. Только расправляю ткань, как сердце ухает вниз от потрясенного голоса монстра:

– Какого?..

Выдох. Ошарашенный, обескураженный, не мой.

Я резко разворачиваюсь и сжимаюсь, боясь показать бедро с увечьями, но уже через секунду прихожу в себя и начинаю поспешно натягивать на себя платье

– Выйди! – хриплю из всех сил.

Руки дрожат, глаза наполняются влагой и я, кажется, перестаю себя контролировать. Понимаю это, когда длинные татуированные пальцы с силой сжимают моё плечо и разворачивают лицом к их обладателю.

– Нет! Пусти!

Арс не говорит ничего. Губы зло сжаты, в стальных глазах бешенство вперемешку с ураганом из желания разгромить всё вокруг и придушить меня. Он швыряет меня спиной на кровать, склоняется и отнимает мои руки от полос, сложенных в четыре буквы, которые даже слепой сумеет прочесть.

– Что это за хрень?!

Я не отвечаю. Горло сжимает спазмом, а из глаз текут слезы, которые мне трудно остановить.

Монстр продолжает на меня смотреть, разъяренно ожидая ответа, но я отворачиваюсь. Вот только этим я позволяю Славину перевести взгляд на шрамы, коснуться кончиками пальцев и обвести каждую букву.

– Там же ничего не было, Оля, – выдохнул зло. – Какого хрена?!

– Уйди, – прошу хрипло. – Я ничего не буду объяснять!

Потому что он убьет меня. Потому что легче никому не станет, если он узнает правду. Потому что три года взаимного игнорирования не прошли бесследно.

Арс вдруг склоняется и упирается лбом в моё плечо.

– Ворона, ты действительно непрошибаемая дура, – хрипит устало. – Ты же меня любила.

Услышав эту фразу, внутри что-то щелкает и разжимает болезненные тиски. Меня накрывает чувствами вины, обиды, сожаления и я уже не могу сдерживать бушующее море, что плещется в душе. Всхлипываю и спускаю истерику с поводка, буквально навзрыд.

Монстр сгреб меня в объятия и крепко стиснул. Мне было плевать, что мокрое полотенце скомкалось и сползло. Плевать, что видел со слезами и соплями. Плевать, что молчал.

Я не могла остановиться, прокручивая в мыслях момент, когда сказала ему что мне не интересны отношения с ним. Когда он в ответ усмехнулся так, будто давно ждал этой фразы и я не могла его в этом разубедить. Просто в один день мы стали друг другу чужими. Просто одним моментом разрушили хрупкий мирок, в котором плыли в одной лодке. Наговорили кучу гадостей и разошлись каждый к своему берегу.