— Люди мерзкие, — с готовностью согласился демон.

Я вздохнула.

— Всё не настолько просто, мы оба знаем. Люди — это люди. Они мерзки и они же прекрасны. Про них нельзя сказать одно, не сказав другого. И многое зависит от того, что именно мы готовы замечать для начала: мерзость или красоту… Собственно, проблема в том, что прямо сейчас я вижу только мерзость.

— И что в этом такого проблемного? Я тоже всегда вижу только мерзость!

“Врёшь, дорогой, — подумала я. — А то я не знаю, как ты трясёшься над по-настоящему талантливыми колдунами. И как бесишься из-за того, как их в этом дурацком мире осталось мало.”

Но есть вещи, которые не должны быть сказаны вслух, хотя бы во имя сохранения достоинства присутствующих. Отделять улиток от их раковин — сомнительная идея.

Особенно если речь идёт о очень ядовитых и зубастых улитках.

Или о тех улитках, что тебе дороги.

В данном случае это, определённо, было два в одном.

— Ты же демон, — заметила я. — Для тебя это вполне нормально. А вот для меня… Видеть в людях только мерзкое — это слабость. Худшая из возможных, если ты спросишь моё мнение. Уж в моём-то почтенном возрасте нет смысла врать самой себе на этот счёт! И, если уж на то пошло, выливать такое отношение в мир — вклад в коэффициент всеобщей мерзости. Не пристало существу с моими способностями рисковать такими вещами. Я уже была хтоническим злом, если что; больше не хочется. Пересижу дома. На этот раз, знаешь ли, всё совсем не так плохо, как было в прошлом веке. Пары-тройки лет должно хватить.

Демон призадумался.

— Оставаться постоянно дома вредно для людей, — сообщил он, — так во всех подряд книгах написано. А ты бывший человек, значит, и тебе вредно.

Кто бы сомневался, что демоны и психоанализ — плохое сочетание?

— Я могу это пережить.

— Тебе надо развеяться. Я всё продумал; тебе нужен отпуск.

У-у-у. И не отстанет ведь!

— Этот мир не готов ко встрече со мной прямо сейчас. Вот просто поверь мне на слово. Будь паинькой и оставь вот это вот дерьмо просто лежать за защитными печатями. Пожалуйста? — я похлопала глазками, но на демона это не произвело ровным счётом никакого эффекта.

— А кто говорит об этом мире?

И вот тут я сплоховала, честно.

Знаю же демонов в общем и этого конкретного — в частности! И знаю, чей он сын, и прекрасно осведомлена о его привычке притворяться чурбаном, играя в долгоиграющие игры… И о склонности устраивать интересные конкурсы магам тоже знаю. И протупила! Да надо было уже на этой фразе про “иные миры” бить тревогу и с воплями бежать, куда глаза глядят, попутно активируя все доступные амулеты и осеняя себя всем, что под руку подвернётся.

Но вечер был томным, подушки — мягкими, пижамка — уютной, кофе — с корицей… И, если быть перед самой собой совсем уж честной, я, возможно, немного… устала от одиночества. Пауки с человеческими голосами — отличные ребята, но как собеседники они, если откровенно… ну… не то чтобы очень. Я их, конечно, смогла разговорить за прошедшие столетия, но всё равно выбор тем очень ограничен.

Баел, с другой стороны — старый друг. Старый настолько, что с ним маски стоит примерять ради удовольствия, а не ради выживания; настолько, что никакие подводные камни эмоций, начиная от вины и заканчивая стыдом, не играют для нас никакой роли.

Если быть совсем честной с самой собой, я обрадовалась, что он пришёл — и не хотела, чтобы он уходил так скоро.

Именно потому я, не иначе как от разжижения мозга, продолжила разговор.

— А какие ещё миры могут быть?.. То есть, я знаю, что миров много. Теоретически. Но все измерения, доступные лично мне — так себе место для отпуска, пока менталка в таком состоянии. Я могу тысячу раз обожать отражения, но рисковать и соваться туда без повода в таком вот раздрае не стану. Бездны, сам понимаешь, не лучше… А во всякие “верхние миры”, как их просветлённые жители свои места обитания гордо именуют, меня никто не пустит, пока не докажу, что достойна. И, как ты догадываешься, последнее, чего я хочу — что-то доказывать этим чванливым высокомерным красавцам. Слишком я для этого ленива и гедонистична. Так что без вариантов.