запахе я говорю.

Да уж знаю, конечно же. Просто признавать не хочу.

Обычное дело.

— И чем же я пахну, по твоей версии?

— Горем. Горечью. Усталостью.

Ну, этого следовало ожидать.

— И что? Это норма. Никто не может прожить несколько сотен лет и ни разу не расклеиться; а я, если что, никогда в жизни не претендовала на статус “мисс улыбка”. И вообще, у всех у нас бывают плохие дни.

— Справедливо. Но это не значит, что в плохие дни мы должны оставаться наедине со своими проблемами, — то, каким тоном он это сказал… Вот поклясться готова, это цитата.

И, судя по содержанию, из какого-то второсортного психоаналитического научпопа.

Ссыкотно, товарищи. Когда его высочество демонический принц Баел начинает мне цитировать такого рода литературу, не по себе становится резко и сразу. Примерно зная, как работают мозги этого конкретного парня… мне, если что, страшно даже представить, что он может себе надумать, начитавшись современных шедевров.

— У вас там что, курсы психологии для тарелок и ложек открылись? — уточнила я подозрительно.

Я даже не рассчитывала угадать — но совершенно внезапно попала в точку.

— Да, — скривился он страдальчески. — Это теперь вместо дисциплинарных взысканий. И это, если ты спросишь меня, перебор. Даже для демонов очень жестоко. Раньше было лучше!

О как.

— Я что-то путаю, или раньше с вас за провинности сдирали шкуру и вешали на дисциплинарной доске?

— Да. Я же сказал: раньше было лучше.

Я подумала и запила этот тезис глотком кофе.

Это определённо один из тех случаев, когда комментарии лучше держать при себе.

— Ладно, снова предположим. Но каких болотных огней ты решил практиковать свои новые познания на мне? Я вообще не человек, если ты не забыл.

— Ты им была, — ответил он с почти настораживающей серьёзностью. — И ты единственная условно человеческая тварь, на которую мне не наплевать.

Ого.

Ну, честно говоря, по его меркам это почти что, не побоюсь этого слова, признание в любви. И он понимает, что я это понимаю. Рассчитывает, что при такой постановке вопроса я не смогу его послать? Ну такое…

Смочь-то смогу, но захочу ли?

Всё же, как ни крути, а я его тоже… Кхм.

Он тоже — одна из очень краткого, всего о трёх пунктах, списка тварей, человеческих или нет, на которых мне не плевать.

Интересно, все ли условно бессмертные рано или поздно доживают до возраста, когда их личные демоны становятся самыми близкими на свете существами, или только мне так повезло?

— Хорошо, — вздохнула я, сдаваясь, и откинулась на подушки. — Да, я не в порядке.

— Я могу кого-то убить, чтобы тебе стало лучше? — уточнил демон деловито.

Я закатила глаза.

— Серьёзно? Мой принц, мы знакомы столько столетий! Ты до сих пор веришь, что я не способна убить любого, кого пожелаю, самостоятельно? Когда это роль беспомощной девы была моим амплуа?

Он пожал плечами.

— С тобой стало сложно после семнадцатого века, когда ты прониклась всеми этими дурацкими веяниями ренессансного гуманизма. Все бредни насчёт того, что всякая жизнь священна… Напомни, почему я не сожрал того, кто придумал эти глупости?

— Все мы имеем право на странности, — ухмыльнулась я. — Но поверь, сейчас я не лгу: проблему не решить, просто кого-то прикончив.

— Не бывает таких проблем. Бывает сложно понять, кого именно надо прикончить для решения.

Демоны и их логика…

— Может, ты и прав, но я пока что хочу жить.

— Подразумеваешь, что источник проблемы — ты сама?

Ну, по крайней мере, он не притворяется идиотом.

— А кто ж ещё?.. Забудь всякие глупости о расправах над жестокими врагами. Нет каких-то там таинственных недоброжелателей или непреодолимых проблем, нет глубокого отчаяния или абсолютной безнадёжности. Просто я… не хочу видеть людей.