Надежда и Аня, заметив, куда все чаще стараются улизнуть дети, поначалу старались их забрать, чтобы не мешали пожилой даме. Но учительница ничего не имела против визитов малышей, улыбаясь, говорила подругам:

- Ну что вы, девочки, я всю жизнь с детьми проработала, мне они только в радость. Пусть сидят себе, а я им книжку почитаю.

Учительница ничего не готовила для себя на коммунальной кухне. У нее не было даже своего столика и примуса.

Через короткое время, Надежда и Аня стали ее "подкармливать", то налив тарелку супа, то занеся в комнату пару котлет с немудреным гарниром.

В первое время учительница отнекивалась, говорила, что ей неудобно "объедать" соседей, что у нее хорошая пенсия и ей вполне хватает на пропитание. Подруги, для того, чтобы пожилая дама не чувствовала себя обязанной, просили ее посидеть с детьми, почитать им, занять ребятню. Обставляя все таким образом, что учительница уже не чувствовала себя нахлебницей.

К ней никто не приходил. У нее никогда не было гостей. О родственниках спрашивать было как-то неудобно. Никто не знал, что случилось в жизни этой женщины, почему она осталась на старости лет одна.

Вот ее-то и попросили присмотреть за детьми, пока матери будут встречать их отцов.

***

Возвращение из рейса в шестидесятых - это всегда праздник.

И праздник не только для членов семьи моряка, а и для всех друзей и соседей.

Накрывался длинный стол, готовилось огромное количество блюд, закупалось ящиками спиртное. Не позвать соседа "на встречу" - это значит нанести чуть ли не кровную обиду. А что уж говорить о соседях по коммуналке, с которыми Александр, муж Нади, и Виктор, муж Ани, только - только познакомились.

Виктор не спускал с рук сына, который родился, когда папа был в рейсе.

Александр прижимал к груди Митю, успевшего отвыкнуть от отца и немного дичившегося. Женщины бегали в кухню и обратно, меняя тарелки и подавая все новые и новые блюда.

По комнатам жены развели изрядно охмелевших мужей далеко за полночь.

Через час общими усилиями женской половины коммуналки посуда была вымыта, стулья разнесены, стол сложен и отодвинут к стене.

Можно, наконец-то, лечь в постель и прижаться к любимому мужу, которого не видела почти год, и за которым успела так соскучиться.

Через несколько дней Митю отвезли на хутор к деду.

Надя и Саша хотели побыть вместе, а потому, воспользовавшись предложенными путевками, отправились в Кисловодск, в санаторий.

Мужчины успели проводить своих отпрысков в первый класс перед тем, как снова уйти на промысел.

Загорелый, немного подросший Митя, вышагивал рука обруку с отцом.

С лица мальчишки не сходила недовольная гримаса.

Он не хотел уезжать с хутора, не хотел расставаться с дедом Костей.

Ему и даром не приснилась какая-то школа.

Что там может быть хорошего? Что интересного?

Намного интереснее ездить на бричке с дедом на пасеку и в сад, валяться в полдень в луговых травах, бегать на речку с Витей и Лизой, ловить рыбу и вытаскивать из нор раков.

Но в конце августа приехали родители и, уже через неделю, отчаянно ревущего и брыкающегося Митю, усадили-таки в поезд и увезли от любимого деда.

Испуганных первоклашек выстроили на линейку у школы.

Где-то там, за их спинами, стояли гордые родители.

Где-то там, в дальнее-далёко убегало беззаботное детство.

Митя, исподлобья, рассматривал своих одноклассников, когда увидел ЕЁ...

Нарядную, в белом передничке, с огромными бантами на кончиках тоненьких рыжих косичек, белокожую и веснушчатую, зеленоглазую Леночку.

Девочку подвела к шеренге первоклашек такая же рыжеволосая женщина. Поставила ее в строй, на свободное место, обернулась к малышам: