Заглядывала ему в глаза и елейно улыбалась. Слащавым голосишком называла «сыночком», восхваляя на все лады и его «работящесть» и «ангельский характер». Вместе с Анной провожала на работу. Но, как только за Витей закрывалась дверь, бабка менялась до неузнаваемости.

Слащавый голос становился визгливым и пронзительным, выражение лица брезгливым и пренебрежительным.

Бабка весь день недоумевала, как удалось такой «бледной поганке» захомутать такого красавца? Все было не по ней и не так, как она привыкла.

Пол вымыт плохо, тарелки стоят не там и не так, Тонька бегает и бабке «отдыхать» мешает, Анька своим пузом пройти не дает.

Казалось бы, почему не рассказать мужу о несносной бабке? Но не тут-то было!

Как только Витя входил в дом, бабка в мгновенье ока становилась «ангелицей».

Аня боялась, что муж не поверит ее словам. И продолжала жить в ежедневном кошмаре, мечтая только об одном: хоть бы Вите все же дали обещанную комнатку в коммуналке.

Витя ушел в первый рейс за месяц до родов жены.

За месяц до того, как Анна с дочерью наконец-то выбрались со съемной квартиры…

Этот месяц Анечка хотела забыть побыстрее, но все еще испуганно вздрагивала от каждого слова, сказанного чужим человеком.

***

Женщины сидели рядышком. Надежда гладила Анечку по голове, успокаивала:

- Все! Никто тебя больше не обидит! Это твой дом и ты в нем хозяйка!

Аня вытерла глаза:

- А о чем ты, Надя, хотела поговорить?

- Да так… ничего особенного… потом… ложись-ка ты спать, голубка.

Надежда вышла, тихо прикрыв дверь, чтобы не разбудить маленького Валерчика…

11. Глава четвёртая

На следующее утро Анечка, которая всерьез обеспокоилась тем, что же хотела ей сказать соседка накануне, подошла к Надежде, готовившей завтрак себе и сыну на коммунальной кухне.

- Надя, ты вчера поговорить о чем-то хотела, а я перебила со своими жалобами.

- Ничего ты не перебила. И вовсе не жаловалась. Просто рассказала, как оно было. Человеку очень важно иметь рядом того, кому можно все рассказать без утайки. И я сейчас говорю не о мужьях. Думаю, ты понимаешь, о чем я.

Анечка кивнула, соглашаясь, но продолжала все так же вопросительно смотреть на Надежду.

У столиков что-то готовя на весело гудящих примусах, замерли новые соседки, изо всех сил прислушиваясь к разговору подруг, стараясь не пропустить ни слова.

- Иди к себе, я Митю сейчас покормлю, и мы зайдем, - Надежда заварила чай и налила в тарелку манную кашу для сына.

Через полчаса, отправив Митю и Тоню играть во двор, подруги присели к столу. Анна укачивала маленького Валерчика, которого только что покормила и перепеленала. Малыш довольно и сыто посапывал и скоро уснул на руках у матери.

- Я слушаю, Надя, говори уже, не томи.

- Тут вот какое дело, Анечка. Я ведь отпуск взяла на время переезда. Через три дня он закончится и мне нужно выходить на работу. И я вот о чем подумала: детский сад далеко, да и неизвестно, сколько времени уйдет, чтобы Митю туда оформить. Не согласилась бы ты присмотреть за ним, пока я на работе? Я понимаю, что у тебя новорожденный малыш и не обижусь, если откажешься.

- Ну что ты, Надя! Конечно, присмотрю! Мне совсем не тяжело, да и сын у тебя мальчик хороший и спокойный. И с Тонечкой моей они сдружились, - Анечка быстро говорила и кивала согласно. Казалось, она обрадовалась, что сможет сделать для подруги «такую малость».

- А где ты работаешь, Надя?

Надежда усмехнулась:

- Не поверишь. На Привозе!

- Как на Привозе? – Анечка удивленно вскинула тоненькие шнурочки бровей: - А что ты там продаешь?

- Мед, - усмехнулась Надежда.