- Отпусти! – прошипела я, пытаясь броситься к двери.  Так нельзя!

- Один раз я тебя пощадил… Но не сегодня… Раз ты взяла в руки меч, то он должен обагриться кровью…  - прошептали мне, покрывая липкими поцелуями шею.

- Дай его сюда, - мои пальцы разжимали, а через секунду меч очутился у него в руках.  Рукоять меча уперлась мне в подбородок. А я почувствовала на своих губах его дыхание. Он раздвинул мои губы, но я стиснула зубы, пытаясь отвернуться.

- О, нет, - усмехнулся Вильгельм, сдувая с лица волосы. – Так не пойдет…  Я до сих пор во сне вижу, как вхожу в тебя, как чувствую жар тебя и твой липкий сок, который течет у тебя по ногам… Ни одна шлюха не способна заставить меня забыть о моих снах…  Я так хотел бы, чтобы однажды, положив руку тебе на лоно, мои пальцы почувствовали, как по ним сочится сладкий сок, а твои глаза умоляют меня взять тебя…

- Никогда, - прошептала я, чувствуя, как в меня упирается что-то твердое. Ткань на штанах вздулась, а его губы снова прижимаются к моим. Я чувствовала, как его язык настойчиво требует открыть зубы, а мое сердце страшно бьется.

Вильгельм взял меня за руку, положив ее поверх вздувшихся штанов, заставив меня ужаснуться и убрать ее. Я скривилась, пытаясь подавить приступ омерзения. Мне казалось, что мою руку испачкали чем-то отвратительным, низменным и гадким.

- Смотри, что ты со мной делаешь, - страстно шептали мне, заставляя чувствовать спиной холодную стену. – Каждый раз, когда я представляю, как ласкаю тебя, как ты лежишь подо мной, раздвинув ножки, как я сначала нежно, а потом грубо вхожу в тебя и чувствую, что ты меня погубишь…  

- Этого никогда не будет! Я поклялась, что никто и никогда не заставит меня нарушить мое обещание хранить верность Анри! – простонала я, пытаясь оттолкнуть его.  – Убери руки… Умоляю… Вспомни, как мы играли в детстве! Неужели для тебя не осталось ничего святого!

- Не осталось, - шептали мне, снова пытаясь меня поцеловать. – Совсем не осталось…  Ни капельки… Когда я вижу тебя, лежащую на кровати обнаженной, как представляю, как по тебе скользит моя рука, а потом впивается в тебя, я чувствую, что во мне не осталось ничего, кроме тебя…

- Я прошу тебя, - простонала я, отворачиваясь и закрыв глаза.  – Зачем ты пытаешься растоптать ту дружбу… которая…

- Лаура, - шептали мне, а я впервые почувствовала, как внутри меня что-то потеплело. Это странное чувство меня испугало, заставив меня броситься в сторону двери. – Постой…

Мою ладонь обожгла пощечина, которую я отвесила, чтобы остудить пыл. Руки дрожали, а с портрета на меня отрешенно смотрел Анри. Я видела нежное белое кружево его воротника, навсегда застывшее благодаря кисти придворного художника. Такое нежное, такое воздушное, что мне безумно хотелось запустить в него пальцы, прижаться к чужой груди, чувствовать, когда тебя держат в кольце рук, и молча умирать от своей любви…  Я положила руку на ручку.

-  Не старайся. Возле твоей двери стоит моя охрана. Она никого не пропустит, кроме меня. Даже твой бренчащий друг не войдет…

- Зачем ты так делаешь! Неужели в твоем королевстве не нашлось той девушки, которая … - я смотрела на него с жалостью, пряча руки за спиной.

- А я и не искал. Мне было достаточно того, что ночью, во снах, я видел, как ты медленно разводишь ножки, чтобы обнять меня, - меня прижали к двери.-  И вот сейчас я хочу взять тебя силой… Пусть ты будешь ненавидеть меня, но я буду чувствовать каждый твой вздох… Я хочу, чтобы ты умирала на моих руках… Наверное, я так и поступлю…